Илья Крымов - Песнь копья

Тот день был уже восьмым, что они провели на лонтильской земле. Здоровье Самшит так окрепло, что одноглазый перестал водить к ней лекарей, сильная девушка шла на поправку. Посетив её утром, наёмник отправился на поиски оружейной мастерской.

В бою с Погружёнными он сломал один из своих мечей, а два других сильно затупились. Со дня их прибытия Кельвин не находил времени обзавестись новыми клинками, ибо всего себя посвящал помощи Самшит.

По подсказке хозяина «Источника», он направился в ремесленный квартал и нашёл там кузню, стоявшую прямо под открытым небом. Вернее, стояла она под ветвями огромного лириодендрона, что, причудливо изогнувшись, нависал над наковальней и горном словно крыша; края лавки очерчивал невысокий палисад, сработанный из дубового бруса. За наковальней потел мохобород, ковавший, вероятно, лезвие для топора, а в сторонке, дремал на стуле светловолосый эльф. Когда Кельвин вошёл сквозь низенькую калитку, гигант тряхнул зелёной бородой и прогремел:

— Клиент пришёл, подними свой ленивый зад и обслужи его!

Наёмник принял это как должное, — он бывал в Вадаэнтире прежде и знал, что не всем здесь владели эльфы. Такие существа как гоблины и мохобороды жили вместе с остроухими на равных уже не первое тысячелетие.

— Нужен меч? — спросил эльф, сладко потягиваясь.

— Три коротких клинка вроде этих, если возможно. — Одноглазый выложил на прилавок два попорченных и один сломанный меч. — Их можете переплавить.

Эльф принял оружие, быстро разобрал рукоятки, оценил качество сплава, взвесил металл и выдал небольшую сумму. Затем он, сбросив окончательно сонливость, осмотрел ножны.

— Три меча такого размера? Необычно, господин. А чем вы третий держите, разрешите узнать?

— У лькио! — вновь громыхнул оружейник. — Как с клиентом разговариваешь?!

— Ничего, мне часто задают этот вопрос, — улыбнулся наёмник. — Третий меч я сжимаю в челюстях, видите, тут оплётка покусана была?

Ни гигант, ни его подмастерье не поверили.

— А зубов не жалко? — спросил последний.

— Что зубы, они у меня крепкие! А вот шея, бывает, побаливает.

После секундного удивления, оружейники рассмеялись.

— Что ж, господин, недавно я закончил работу над несколькими клинками, — продолжил Улькио, — сейчас достану, зачаровывал на совесть, тонкая работа…

— Мне нужна только добрая сталь, никакой зачарованной меди или бронзы. Просто хорошие мечи.

— Уверены? Мы не так много берём, а чары укрепления, остроты, масляного покрова, прослужат лет тридцать, не меньше.

— Никакой магии, прошу.

— Как пожелаете.

Когда Кельвин Сирли получил свой магический глаз, Ш и раэн Д о льф э аб Гурдв а р, одарившая его этим артефактом, предлагала выковать для напарника ещё и мечи, да не с пустяшными чарами, а такие, что удостоились бы места в легендах. Предлагала она долго, но в конце концов сдалась. Кельвин полагал, что его глаз и так наделял великим, несправедливым преимуществом, а присовокупить к нему магическое оружие не позволяла совесть. Ш и ра от всей души называла напарника дурнем за такую блажь, и он мысленно соглашался с ней, но против принципа не шёл.

Подходящие мечи нашлись в бочке, куда оружейники напихали всякого дешёвого металла, лишённого даже намёка на волшебство. Несмотря на высокое качество ковки и сплава, три новых меча обошлись Сирли в гроши.

Попрощавшись, он направился в район харчевен, где переплетались вкусы и ароматы всего южного мира. На заднем дворике одной гоблинской лапшичной росло старое дерево гинкго. Его ствол оплетал белый канат-оберег, на котором висели бумажные молитвы и одна непримечательная на вид коробка. Деревянная, покрытая истрескавшимся лаком, но лишённая зазоров, — ни щели, ни дырки. Только небольшое углубление виднелось спереди.

Одноглазый достал из поясной сумки свою пуговицу и вставил турмалин в углубление. С лёгким щелчком коробка раскрылась, являя взору писчий набор и одно письмо, скреплённое печатью. Рядом значилось: «Провидцу Кельвину». Он вскрыл письмо и перечитал содержимое несколько раз, — это был ответ на запрос, посланный несколькими днями ранее, украдкой, в спешке. Письмо содержало скупую информацию, касавшуюся Маргу, и совет от самой Грандь е Сез и р, главы отряда, обратиться к некоему эльфу по имени К а йнагерн, проживавшему во внешнем Вадаэнтире. Подробные инструкции прилагались.

Забрав письмо, наёмник поспешил к ближайшим крепостным вратам.

Покуда за порядком на море следил дом Буревестника, главный порт Лонтиля пребывал под присмотром дома Сороки, — союза торгашей и ремесленников, всюду искавшего выгоду. Эльфы этого дома ввозили и вывозили через Вадаэнтир огромное множество товаров, и проникнуть во внешний город чужак мог лишь с их благословения. Либо по приглашению извне.

Врата, к которым явился наёмник, охранялись воинами дома Сороки, затянутыми в длиннополые ламеллярные халаты — хескейи, походившие на рыбью чешую; с панцирями, защищавшими торсы и высокими коническими шлемами на головах. Их чёрно-белые плащи украшал облик птицы-воровки.

Кельвин направился к большому зданию, стоявшему неподалёку. Своими формами оно неуловимо напоминало разные элементы корабля: крыша походила на перевёрнутое днище, окна были круглыми, украшенными резьбой, вдоль стен свисали части изношенного такелажа, а у крыльца лежал большой якорь. Внутри почтовой управы царил глубокий полумрак, всех источников света — одни свечи, да и те тусклые. Но даже при них служащие носили тёмные очки, ведь глаза гоблинов были крайне чувствительны. Их работало там два десятка, все в одинаковых плащах с очень глубокими капюшонами-колпаками. Подсев к ближайшему, наёмник передал ему письмо и деньги за отправку наружу, получил крохотный жетончик с назиданием не терять.

Он вернулся на следующий день, но ответа не получил, зато на второй день гоблин передал Сирли в обмен на жетон другой, — крупный и позолоченный, с королевским гербом, окружённым эльфийскими письменами. Пропуск вовне.

На воротах блестяшку внимательно изучил приставленный к страже чародей.

— Вернитесь до заката, — молвил он повелительно, — иначе вас найдут и последует наказание.

— Уж не сомневайтесь, вернусь.

— При прохождении через лабиринт, держите пропуск в руке. Доброго пути.

За распахнутыми створками врат начиналась кромешная темень, из ясного утра одноглазый переступил в безлунную ночь, но продлилось это недолго. Полученный жетон вспыхнул, освещая всё вокруг и потянул хозяина вперёд.

Когда Вадаэнтир был ещё молод и мал, умещался в пределах всего лишь нынешнего порта, чародеи вырастили вокруг города лабиринт живой изгороди. Стены его удались очень высокими, на зависть многим крепостным, а изгородь действительно оказалась живой. Она не горела, не поддавалась металлу, а если на неё нападали, могла дать сдачи, — проходя по широкой дороге, стиснутой меж двух растительных стен, Кельвин трижды замечал скелеты, оплетённые лозой. То и дело за гранью светового круга чудилось движение, шуршала листва, рычание раздавалось во мраке, поблёскивали глаза. Где-то кто-то выл. Охранная магия защищала человека от тварей лабиринта, жетон тянул прямо, заставлял живую изгородь расплетаться на пути следования. Но даже так путешествие показалось очень долгим.