Игорь Николаев - Крип

Во славу Императора, что хранит и защищает! Во Имя Его, пред коим преклоняемся и служим.

Я рад, что в самом скором будущем смогу увидеть тебя собственными глазами, а наше общение продолжится без утомительного посредства всевозможных средств связи. И в ожидании сего хотел бы поделиться с тобой некоторыми соображениями относительно вопросов, не терпящих отлагательств даже на считанные часы.

Дорогой друг, я с большим вниманием ознакомился с твоим предварительным отчетом. Надо сказать, я читал сей объемистый труд как инквизитор Ордо Херетикус, лишенный гнева и пристрастия, но также и как придирчивый наставник, чьему сердцу близки все твои свершения и неудачи. С гордостью отмечу, что обе указанные ипостаси оказались более чем удовлетворены. Проделанная тобой работа поистине бесскверна, после некоторой доработки и шлифовки отчет может быть представлен (и несомненно будет) непосредственно Магистру, дабы поставить точку в операции «Имма», закончившейся - увы! - столь бесславно.

Однако нам следует обсудить некоторые нюансы той самой «доработки», которая была мной упомянута выше. Я позволю себе дать тебе несколько советов, которые (быть может!) покажутся тебе небесполезными для придания расследованию окончательных, назовем это так, завершенности и совершенства.

Во-первых, должен заметить, что я всецело разделяю характеристику, данную тобой действиям дознавателя Криптмана. Более того, скажу без тени колебаний, что здесь, в ходе командного совещания, руководство Криптмана-младшего было подвергнуто разгромной критике с намного, намного большей энергией и применением куда более энергичных эпитетов. Особенное недовольство было проявлено нашими добрыми друзьями из Ордена, которые возлагают непосредственно на указанную персону потерю двух избранных воинов. Хотя надо сказать, Ф.К. немало поспособствовал своему умалению упорным повторением баек про новых удивительных ксеносов в то время как очевидно, что воины из Ордена Неспящих пали жертвой мутантов. Что ж, когда Император намерен покарать человека, Он лишает его разума.

Однако ... Не следует забывать, что как это ни печально, слово «Криптман» все еще часто слышится в коридорах, кои мы скромно назовем «властными» и на том ограничимся. Пусть оно прочно ассоциируется с приставкой «старший», имя есть имя. У покойного Инквизитора, ниспровергнувшего Махарийскую ересь, все еще имеются друзья и сподвижники, которые иногда чрезмерно привержены духу корпоративизма.

Поэтому я возьму смелость порекомендовать тебе, скажем дипломатично, несколько сгладить чрезмерно острые углы в характеристике действий Ф.К. Уверяю, что его грандиозный провал не остался без внимания вышестоящих Инстанций и не останется без самых энергичных последствий. Однако не следует предоставлять нашим недоброжелателям даже повода задуматься о некоем сведении счетов или пристрастных выводах. Более того, имеет смысл выдержать отчет в, скажем так, несколько более доброжелательном тоне, прибавив некоторые вполне объективные мотивы оправдания неудач Ф.К. Как то: необходимость действовать в условиях категорической нехватки времени и ресурсов против по-настоящему опасного неприятеля, которые уже одерживал верх над существенно более опытными Его слугами. Сделай на этом акцент, аккуратно, но вполне определенно, без возможности двойного толкования.

Будь спокоен, Криптман-младший будет навсегда лишен благосклонного внимания Инстанций, однако при точном следовании моим скромным советам ты при этом обретешь репутацию человека скромного, благожелательного, способного подняться над личными счетами и семейными конфликтами субъективного толка. А я думаю, ты согласишься со мной - обратить поражение недруга (ибо мы ни в коем случае не станем называть Врагом соратника по нашему нелегкому труду во благо Империи даже в мыслях и тем более рукописным словом) ступенькой к своему возвышению есть не просто победа, но победа одержанная дважды.

Во-вторых ... здесь я должен сделать паузу и собраться с мыслями, потому что казус с персоной, именуемой «Ольга» оказался весьма непрост при всей кажущейся очевидности и легкости его возможного разрешения.

С одной стороны я полностью соглашусь и поддержу тебя в том, что естественной и единственно возможной мерой воздаяния для нее может быть лишь очистительное пламя. Ибо деятельная помощь дознавателю никоим образом не может быть сочтена умягчающим обстоятельством. Ведь честь и смысл жизни каждого человека - преданное Служение Отцу человечества, в том числе и через всемерное воспомоществование уполномоченным на то слугам Его. И так же как естественным нам представляется дыхание, сон, молитва и вера, мужество солдата перед лицом врага, безупречное исполнение приказов - столь же естественным является сохранение жизни раненого инквизитора. Соответственно исполнение сего долга является лишь бесконечно легкой пушинкой на чаше весов. С противоположной же стороны покоится тяжкая ноша греховности, начинающаяся даже не с обладания флектом, в коем «Ольга» созналась без промедления и уверток. Нет, обращу внимание на то, что ее нисхождение в бездну греха началось с момента рождения - в мире, лишенном Божественного света Императора, Его заветов и Веры.

Таким образом, повторюсь, я совершенно и полностью согласен - «Ольге» подлежить быть повинной и очищенной.

Но и здесь я вынужден - уже второй раз подряд, к моему глубокому прискорбию! - добавить это постыдное, режущее мой взор слово «однако».

Да, однако, следует принять во внимание дополнительные обстоятельства. Дело в том, что не столь давно я имел кулуарную беседу с представителем Адептус Механикус, которые деятельно интересуются ведением расследования (что вполне объяснимо, учитывая их протекторат над «XVI»). Технократы в целом занимают сдержанную и похвально беспристрастную позицию, но с определенными оговорками. Представитель донес до моего сведения, что Шестеренки (и я - да хранит Император! - употребляю это слово без тени небрежения или насмешки) оказались в двусмысленном положении, и агент, вызвавший это состояние - никто иной как «Ольга».

Логис уверил меня, что вмешательство АМ в наше (твое, друг мой! теперь лишь твое) расследование будет и впредь носить крайне ограниченный характер, несмотря на то, что главный враг некогда принадлежал к их сообществу. И Шестеренки не намерены просить о смягчении удела «Ольги». В том числе, поскольку разделяют представления, кои наши недруги называют «чрезмерным радикализмом», я же предпочитаю считать либеральностью и милосердием на грани преступного небрежения. Да, таковы уж мы, слуги Инквизиции, нам должно смягчать жестокосердие даже там, где без него казалось бы, невозможным обойтись.