Павел Корнев - Рутинер

На улице Дворцов располагались резиденции наиболее влиятельных дворянских семейств, здесь же традиционно останавливались, приезжая в столицу, герцоги Лоранийские и короли Западной Чезии. Помимо слуг в цветастых ливреях и замерших с алебардами у дверей охранников в надраенных до зеркального блеска кирасах и шлемах, хватало тут и частной охраны. Стало немноголюдно; большинство прохожих попросту заворачивали назад, подчас не делая исключений даже для духовных лиц. У остальных выспрашивали цель визита, но мы проехали беспрепятственно — магистр Вселенской комиссии по этике не обязан ни перед кем держать отчет.

С мраморной мостовой пропали конские яблоки и прочий мусор, она блистала, словно была выдраена не далее пяти минут назад. Гомон и крики смолкли, слышался лишь перестук подков. Изредка навстречу попадались богато украшенные кареты, обычно сопровождаемые кавалькадами, но и только. Парадные входы не предназначались ни для слуг, ни для поставщиков провизии.

Уве и Марта ехали с открытыми ртами; выставленное напоказ великолепие их откровенно подавляло, и в себя эта парочка пришла только на Дворцовой площади. Императорский дворец раскинулся на другом ее краю высоченными стенами с мощными башнями и полотнищами черно-золотых цветов правящей династии, внутрь вел перекинутый через ров подвесной мост. За оборонительными сооружениями проглядывали крыши и шпили внутренних строений, и вид их впечатлял ничуть не менее дворцов знати, но обилие открытого пространства наконец-то позволило школяру и ведьме перевести дух.

К истинному зрению они прибегнуть не догадались, и напрасно: резиденция императора была укрыта столь сложным эфирным плетением, что незримая стихия в окрестностях дворца явственно подрагивала, искаженная близостью мощного заклинания, да и сам его силуэт нет-нет да и слегка смазывался, будто приходилось смотреть через искривленное стекло. И даже огромная стая сновавших над площадью скворцов, со стороны казавшаяся единым живым существом, не пересекала границы охранного периметра.

Сил на поддержание столь внушительной защиты уходила целая прорва, но в этом отношении император себя не ограничивал, поскольку, помимо магов-телохранителей из Черной дюжины, в его распоряжении находились и многочисленные колдуны лейб-гвардии.

— Вот это да! — только и протянул Уве, вертя головой по сторонам. Он даже шляпу на затылок сдвинул. — Милость небесная, вот это размах!

Микаэль усмехнулся и направил жеребца к замку — туда, где от его стен отходила широкая и высокая каменная стена, по верху которой тянулась крытая галерея. Для проезда под этим грандиозным сооружением были устроены арки, а само оно связывало резиденцию светлейшего государя с цитаделью Ангела, считавшейся неприступной. Именно там в случае мятежа, народных волнений или вторжения догматиков должно было найти убежище ближайшее окружение императора и он сам.

Нас Микаэль повел в объезд высившейся над округой крепости, но и так удалось во всех подробностях разглядеть опоясывавшие верхушку скалы стены с темными провалами бойниц и центральную башню с позолоченной фигурой ангела на шпиле.

Оставив цитадель справа, мы по широкому каменному мосту перебрались на другой берег впадавшего в Рейг притока, проехали несколько кварталов и переправились через канал. Улицы постепенно сузились, верхние этажи домов и скаты крыш сдвинулись, перекрывая небосвод. Ладно хоть еще галереи никуда не делись и прохожие не шагали в одном потоке с телегами и верховыми. Нормальной брусчатки здесь не было и в помине; и проезжую часть, и тротуары заместили речными голышами, округлыми и неровными.

Походишь по таким — и мигом намозолишь подушечки больших пальцев ног, но местные привыкли. Все лучше, чем по колено в грязи пробираться или с одной прогнившей доски на другую прыгать.

Район Уве не понравился, он завертел головой по сторонам и спросил:

— Куда мы едем?

— Увидишь, — отмахнулся от него Микаэль.

— Может, хоть перекусим? — вздохнул школяр, глянув на харчевню, из которой одуряюще пахло жареной рыбой.

— Там покормят, — отрезал маэстро Салазар.

Мы поехали дальше, и на смену аромату жареной рыбы пришел запах рыбы свежей. Улица вывернула к рынку — рыбному, разумеется. Басовито загудел гомон голосов, растеклась между торговых рядов толпа покупателей, брусчатку усеяла серебристая чешуя, начали попадаться кухарки и домохозяйки, уносившие покупки в выложенных травой корзинах.

В толпу мы не полезли, поскакали по самому краю, но очень скоро оказались вынуждены придержать лошадей, когда впереди случилось небольшое столпотворение. Как оказалось зеваки собрались послушать какого-то вполне приличного вида бюргера, высокую тулью шляпы которого отмечала броская белая лента. Тот взгромоздился на бочонок и орал, размахивая руками:

— Про-о-одался! Узурпатору власти небесной про-о-одался, проклятому догматику! Лжецу, клятвопреступнику и мздоимцу! И сам таким стал! Душа его теперь суть выгребная яма смердящая, нечистотами наполненная! И всякий, кто идет за ним… Всякий, кто исполняет приказы, — ничуть не лучше! Закрыт им отныне вход на небеса обетованные!

Голос у чудака оказался сильным и хорошо поставленным, он легко перекрывал рыночный шум, и люди останавливались, заслышав его, начинали внимать крикам — кто из чистого любопытства, а кто и понимающе кивал. Впрочем, нашлись и несогласные, но пробиться к возвышавшемуся над толпой кликуше им оказалось совсем непросто: того окружало кольцо немолодых крепких мужиков, они и заворачивали возмущенных горожан обратно. Недовольным только и оставалось, что свистеть, улюлюкать да швыряться гнилыми овощами. Тут и там разгорались стычки, но горячие головы мигом остужала рыночная охрана, а вот с группой поддержки крикуна не связывались даже эти угрюмые громилы.

— О ком это, магистр? — спросил меня Уве.

Я не имел ответа на этот вопрос и тронул за плечо Микаэля:

— Давай выбираться отсюда.

Маэстро Салазар кивнул и направил лошадь дальше, заставляя людей расступаться с нашего пути. Выехали понемногу, никто особо даже не возмущался. Да еще с одной из улиц вывернул отряд городской стражи, и возмутитель спокойствия мигом спрыгнул с бочонка; тогда начали расходиться и зеваки.

Микаэль уверенно миновал несколько кварталов, въезды в которые караулили компании подмастерьев, и на смену замощенной речными голышами дороге пришли сначала деревянные мостовые, а затем копыта лошадей и вовсе зачавкали по грязи. Дома стали обшарпанными, с бревенчатыми вторыми и третьими этажами, а публика — не слишком респектабельной, но бретера это нисколько не волновало. Разве что когда за нами увязалась шумная ватага мальчишек, он обернулся и столь грозно клацнул зубами, что те без промедления пустились наутек.