Павел Корнев - Рутинер

Маэстро Салазар пару мгновений шумно дышал, грозно раздувая крылья крупного носа, затем убрал ладонь с рукояти шпаги и поскреб заросший колючей черной щетиной подбородок.

— Чего я хочу? — хмыкнул он и перечислил: — Жилье, стол, твое время. Не слишком много времени, до конца лета.

Эстебан уставился на бывшего друга во все глаза:

— О чем ты, Микаэль?

— Возьмешь на пару месяцев ученика, — пояснил бретер. — Натаскаешь, как сможешь. На этом все, будем в расчете.

Лекарь надолго задумался, потом спросил:

— Кого?

Маэстро Салазар поманил его за собой, вышел на галерею и указал вниз:

— Ее.

— Кого ее? — не понял Эстебан.

— Девчонку в мужском платье. Не беспокойся, после оденется, как и подобает сеньорите. Что-то она уже умеет и скальпелем пациента не зарежет, но лучше начинай с азов. Юнец просто поживет с ней, будет учить арифметике. К концу лета они уедут в Кальворт.

— Во что ты меня хочешь впутать, Микаэль? Мне все это не нравится!

— Плевать, что тебе нравится, а что нет! — отрезал маэстро Салазар. — Такова цена, но могу взять и кровью!

Эстебан сначала побледнел, затем покраснел, но, прежде чем бывшие друзья успели наговорить друг другу глупостей и схватиться за оружие, я поднял руку со служебным перстнем.

— Как магистр Вселенской комиссии я присматриваю за этой девицей, — сказал я лекарю. — Никаких неприятностей не будет.

— Хорошо, — сразу сдался Эстебан. — Вы тоже хотите остановиться в моем доме?

— Нет! — рыкнул маэстро Салазар. — Приютишь эту парочку, мы найдем себе жилье сами.

Лекарь кивнул и обратился ко мне:

— Мой знакомый сдает комнаты над таверной «Счастливый штурвал». Это совсем рядом, дом со штурвалом дальше по набережной. Можете остановиться там.

— Благодарю за совет, — кивнул я и начал спускаться по лестнице.

Микаэль двинулся следом, но сразу обернулся и негромко сказал:

— Я убил его. Отрезал Тибальту его набитую дерьмом голову и помочился на труп. Вот так!

Больше он не сказал лекарю ни слова.

Надолго в доме Эстебана, а точнее — его тестя-аптекаря, которому и принадлежал особняк, мы не задержались. Оставили обживаться Уве и Марту, а сами забрали их коней и осла и отправились проверить квартиры над таверной, о которой рассказал лекарь.

— Что у вас за счеты? — спросил я Микаэля, когда мы подъехали к набережной.

— Учились у одного профессора, там и сдружились, — невпопад ответил бретер. — Я ведь тоже учился в университете. Год для получения лицензии, без этого никак не обойтись, ты же знаешь.

— Вопрос был не о том.

Маэстро Салазар повертел шеей, будто ему начал давить воротник сорочки, после пояснил:

— Мы продолжали общаться после окончания обучения. Когда среди соседей начала расходиться ересь скопидомов, Эстебан просто взял и уехал в Ренмель. Ничего мне не сказал.

— Ты бы его не послушал.

— Не послушал, да. Но предупредить меня он должен был в любом случае. Мы были друзьями.

И вот с этим утверждением я спорить не стал.

Таверна занимала первый этаж добротного углового здания, сложенного из серого камня, вместо вывески на фасаде висел штурвал, явно настоящий, снятый с корабля. Я оставил Микаэля приглядывать за лошадьми, а сам зашел в питейное заведение и справился насчет жилья. Зашел удачно — бородач за стойкой, помимо бара, отвечал еще и за квартиры на верхних этажах. Мы быстро столковались о плате за апартаменты и стойла в конюшне, распрягли коней и потащили пожитки в арендованные комнаты.

Вид из окон не слишком просторного жилья открывался на Рейг. Осенью и зимой здесь должно было дуть из всех щелей, вот сейчас налетавший от реки свежий ветерок оказался весьма уместен, поскольку худо-бедно разгонял удушающую жару.

Микаэль кинул вещевой мешок в угол своей комнаты, встал в дверях и навалился плечом на косяк:

— Так понимаю, у нас сегодня дел невпроворот?

Я разложил на кровати сменную одежду, обернулся и кивнул:

— Все верно понимаешь.

Бретер поморщился, отлип от косяка и скрылся в своей комнате.

— Пойду промочу горло, — сообщил он мне, сменив камзол на дублет.

— На вино не налегай! — крикнул я вдогонку, а сам, прежде чем переодеться в парадное платье, сполоснул от дорожной пыли лицо и шею под рукомойником.

Пропахшую потом одежду побросал к двери, кольчугу убрал в саквояж, сверху пристроил пистоли, которые намеревался сдать для обслуживания колесцовых замков оружейнику.

После этого я придирчиво оглядел здоровенный сундук, усиленный железными полосами, положил в него ручную бомбу, по диагонали пристроил чехол с мушкетом, накидал еще какую-то мелочевку и поставил сбоку ящичек с бутылкой рома. Туда же отправил мешочек с перстнями; на пальцах оставил только две печатки: золотую — магистра Вселенской комиссии по этике и серебряную, с червонной накладкой — лиценциата тайных искусств. Затем провернул в замке ржавый ключ и сокрушенно покачал головой — с подобным запором было под силу справиться и ребенку. Пришлось браться за волшебную палочку и накладывать охранные чары. Плетение получилось не слишком сложным, но в левую кисть вгрызлась позабытая за последнее время ломота.

Провозился я в итоге не слишком долго и все же, когда спустился в общий зал, Микаэля там уже не застал. Не стал задерживаться в таверне и сам, только предупредил управляющего, чтобы отнесли в прачечную грязную одежду и вычистили сапоги, и вышел на улицу.

Маэстро Салазар стоял у парапета набережной, попивал вино и с безучастным видом озирал гладь Рейга, над которой с пронзительными криками носились белые чайки.

— Мик! — окликнул я бретера, но тот не обернулся, лишь вскинул руку, давая понять, что услышал меня.

Я подошел посмотреть, что именно так заинтересовало Микаэля, встал рядом и понимающе усмехнулся. Дул легкий ветерок, по воде бежала невысокая волна, раскачивая причалившую к набережной лодку, и полноватый молодой человек, выбираясь из той, едва не свалился в воду. Но комментарий в своей неизменной стихотворной форме маэстро Салазар отпустил совсем по иному поводу:

Количеству золотого шитья на камзоле и шляпе молодого человека и в самом деле могла бы позавидовать любая модница, хватало на пухлых пальцах и перстней. При этом ни один из них не посверкивал родовым гербом, да и толстую цепь на шее, в отличие от дворянских, не оттягивал фамильный медальон. Как есть — богатенький бюргер, тут Микаэль все подметил верно.

Но при всем при том на ремне молодого человека висели ножны со шпагой, и полная ладонь легла на ее рукоять еще прежде, чем маэстро Салазар проговорил свое двустишие до конца.