Павел Корнев - Рутинер

Не вышло. На следующем перекрестке пришлось пропускать длиннющую процессию разгоряченных молодчиков в бело-сине-зеленых одеяниях цветов столичного университета. Вырядились те почище ландскнехтов: все красовались беретами и шляпами с длинными перьями, пышными рукавами и штанинами с декоративными разрезами, начищенными до блеска кожаными туфлями с загнутыми носами. Тут же вышагивали музыканты с барабанами и длинными дудками, которые заканчивались широкими раструбами. Шум и гвалт стоял такой, что заложило уши.

И так — снова и снова. Разгоряченные лица, распахнутые в крике рты, мокрые от пота рубахи. И просто море агрессии и азарта.

Микаэль уставился на меня с немым изумлением, но я лишь махнул рукой. Видят небеса, не имело смысла надрывать глотку, пытаясь переорать толпу. Слова попросту канули бы в творящемся кругом бедламе.

В отличие от подручного, для меня происходящее загадки не составляло. Просто в сопровождении многочисленных болельщиков выдвигалась на игру в мяч команда университетского округа. Забава эта была чрезвычайно популярна в Ренмеле, участвовали в ней решительно все кварталы, цеха и общины, благо особой сложностью правила не отличались. По сути, правил было два: запрещалось использовать любое оружие и доспехи, а для победы требовалось занести набитый рваньем кожаный мяч на базу противника. И не имело никакого значения, получится добиться этого хитроумными передачами-бросками или путем прорыва обороны соперника в кулачной сшибке. Без драк, к слову, не обходился ни один матч, и знакомые профессора-медики утверждали, что по тяжести травм и количеству жертв игра уступала разве что дуэлям.

Команда наконец миновала переулок, мы с Микаэлем вломились в поредевший хвост процессии, перешли через дорогу и двинулись в обход университета к столичной резиденции Вселенской комиссии по этике. На ходу я просветил бретера о правилах игры в мяч, и тот презрительно фыркнул:

— Развлечение черни!

— А вот тут, друг мой, ты не прав. Случалось сходиться в схватке за обладание кубком маркизам и герцогам.

Маэстро Салазар лишь скептически хмыкнул, а я придержал его и сказал:

— Нам сюда.

Бретер удивленно вскинулся, оглядел вывеску в форме щита с перекрещенными на нем шпагой и мушкетом и уточнил:

— Оружейник?

— Именно, — подтвердил я и толкнул дверь.

Звякнувший колокольчик привлек внимание подметавшего пол вихрастого паренька, он выпрямился и спросил:

— Чем могу служить, сеньоры?

Я не обратил ни малейшего внимания на увешанные шпагами, кинжалами и арбалетами стены и болванов в кольчугах, кирасах и шлемах, прошел мимо зарешеченных шкафов с мушкетами и пистолями прямо к прилавку и выставил на него саквояж.

— Мастера позови, — потребовал у парня.

Тот обернулся к сидевшему в темной нише охраннику, и громила с изуродованной ножевым шрамом физиономией поднялся с табурета, повел мощными плечами, хрустнул пальцами.

— Зови, — разрешил он, а сам остался стоять.

Вид Микаэля ему доверия явно не внушил, да и мой, полагаю, тоже.

А вот когда через несколько минут со второго этажа спустился хозяин оружейной лавки, он всплеснул руками и расплылся в широкой улыбке:

— Магистр вон Черен! Безмерно рад вас видеть!

— У вас поразительная память на лица, мастер Корнас, — улыбнулся в ответ и я.

Костлявый старик с клочковатой седой бородой постучал себя указательным пальцем по морщинистому виску.

— Вы мне льстите, магистр! Просто не до конца еще прокисло содержимое этого бурдюка, только и всего! — Он вытер ладони о ветошь, сунул ее в карман кожаного фартука и перешел к делу: — С чем пожаловали?

Я расстегнул саквояж и выудил из него матерчатый сверток с кольчугой, которую в свое время приобрел именно в этой лавке. Мастер развернул ткань, разложил доспех на прилавке, оценивающе оглядел распоротые кольца и покачал головой:

— Ну что за безобразие! Испортили такую замечательную вещь!

— И чуть не испортили меня, — поддакнул я. — Мерзавцы, что и говорить!

Старик покривил уголок рта:

— На вас, молодых, все заживает как на собаках, а такое плетение сам я восстанавливать не возьмусь. Слишком тонкая работа. Придется отсыпать мастеру. Иначе никак, иначе никаких гарантий!

Я не стал спорить, только уточнил:

— И много времени это займет?

Хозяин лавки поднял глаза к потолку, беззвучно пошевелил губами, затем объявил:

— В седмицу-две уложимся. Устроит?

— Еще понадобится новый стеганый жакет, — предупредил я, поскольку старый не только изрядно пропитался кровью, но и поистрепался. — И вот. Возьметесь почистить замки?

Старик взглянул на футляр с колесцовыми пистолями и кивнул:

— Дело знакомое, возьмусь. К утру будут как новенькие.

Меня озвученный срок всецело устроил, и я достал кошель. Не стал справляться о задатке и внес всю сумму сразу, заодно оставил мастеру и саквояж. Когда после скрепившего сделку рукопожатия попрощался с хозяином и вышел за дверь, Микаэль не преминул проворчать:

— Не самое удачное время расставаться с оружием.

— После купания в ручье полагаться на пистоли не такая уж хорошая идея, — резонно возразил я. — И при мне шпага!

Микаэль только вздохнул и давать оценку моим способностям фехтовальщика не стал. Я искоса глянул на него, дошел до небольшой площади, на которую выходил фасад дворца Вселенской комиссии — а иначе этот особняк было и не назвать! — и предупредил:

— За мной не иди, подыщи трактир поблизости и займи стол, чтобы оттуда просматривался парадный ход.

— Ждешь проблем? — уточнил Микаэль.

— Хочу быть к ним готовым. Не вижу смысла проявлять беспечность, знаешь ли.

— Уверен, что тебя выпустят, а не кинут в каменный мешок или не сунут нож в спину? Не лучше мне пойти с тобой?

— Не льсти себе, решат арестовать, ты не поможешь, — усмехнулся я. — И нет, меня не станут убивать в отделении, там слишком много лишних глаз. Если Гепард отдаст такого рода распоряжение или уведомит о моем появлении герхардианцев, то нападут на выходе.

— И мне, получается, много не пить… — с недовольной миной проворчал бретер.

— Именно! — рассмеялся я, похлопал его по плечу и двинулся навстречу неизвестности.

И хорошо, если только ей…

Столичное отделение Вселенской комиссии занимало дворец о пяти этажах, выстроенный огромным квадратом, с просторным внутренним двором и башенками по углам здания. Белый мрамор облицовки вкупе с мраморными статуями львов на фронтоне и по обеим сторонам от парадного входа придавал зданию возвышенный вид, но даже школяры-желторотики знали — человеку со стороны внутри ничего хорошего не светит.

Идти туда нисколько не хотелось, да только по прибытии в город следовало незамедлительно отметиться в канцелярии, и в моем случае всякое промедление могло обернуться неприятностями серьезней некуда. Я передернул плечами и решительно двинулся через площадь. На ходу застегнул на все пуговицы сорочку, дабы не выглядеть в глазах коллег не знающим правил приличия невежде, поднялся по гранитным ступеням крыльца и потянул на себя ручку входных дверей со створками высотой в полтора человеческих роста. После не без душевного волнения шагнул в полумрак коридора, продемонстрировал караульному служебный перстень и знакомой дорогой двинулся докладывать о своем прибытии дежурному клерку.