Павел Корнев - Рутинер

— Архиепископу Ренмельскому будет позволено возложить на голову Фердинанда императорскую корону посреди Сияющих Чертогов, — открыл кардинал один из мотивов светлейшего государя.

Я кивнул. Коронация, пусть и повторная, в Сияющих Чертогах ясно даст понять всем и каждому, что власть императора идет от Вседержителя, а за этим неминуемо последует упразднение института курфюрстов. Отпадет нужда утверждать права кронпринца на престол, власть перейдет ему исключительно по праву рождения. А сейчас пусть решение курфюрстов и полагается пустой формальностью, да только из эдаких юридических тонкостей и складывается фундамент правовой системы империи.

— Не всех порадует усиление императорской власти, — вслух заметил я. — Герцога Лоранийского так и вовсе хватит удар.

— Помимо политических противников, правящей династии не стоит забывать и о фанатиках, — добавил кардинал Роген. — Мне поручено сделать все возможное, лишь бы визит Фердинанда в Сияющие Чертоги прошел в запланированные сроки. Успешное завершение этой миссии чрезвычайно важно для всех ревнителей истинной веры.

— Император в качестве ответной услуги пообещал поддержать очистительный поход против еретиков Арбеса? — предположил я, начав пропускать меж пальцев гладкие янтарные горошины четок.

Его высокопреосвященство мое высказывание проигнорировал и сказал невпопад:

— Я здесь с официальным визитом, но мало что могу сделать… официально.

— Не думаю, что…

— И не надо! — оборвал меня кардинал. — Ты знаешь недостаточно, чтобы думать, и можешь только гадать!

— Так пусть ваше высокопреосвященство меня просветит.

Я добавил в голос елея и переборщил, жуткий старик неодобрительно поморщился, после наставил на меня костлявый указательный перст:

— Не буду опускаться до банальностей о судьбах мира и веры, скажу лишь, что под угрозой стоит само существование Сияющих Чертогов!

— Как церковного института или…

И вновь собеседник не дал мне закончить высказывания.

— Или! — веско бросил он. — Некоторое время назад сразу несколько святых мест на этом берегу Рейга перестали быть таковыми. Поначалу это никого не обеспокоило. — Старик позволил себе неприятную ухмылку — словно череп оскалился. — В конце концов, ортодоксы всегда отличались ошибочными канонизациями. Несколько фальшивых святых — кого этим удивишь? Но две седмицы назад беда приключилась с Зарьиной пустынью, а как доподлинно известно, в свите святого Рафаэля были только истинные маги!

Я ничем не выдал своей осведомленности и разыграл крайнее удивление:

— Но как такое может быть?!

Впрочем, особо лицедействовать и не пришлось, этот вопрос занимал меня все последние дни.

— То никому не ведомо, — скупо ответил кардинал Роган. — Но один наш осведомитель случайно подслушал разговор о грядущей атаке на Сияющие Чертоги. Тем же вечером его зарезали. Логично сложить одно с другим и предположить, что уничтожение святых мест было лишь пробой сил!

— Кто-то хочет погасить святость Сияющих Чертогов?! — Я нервно рассмеялся. — Это невозможно, это выше человеческих сил!

— Осторожней, де Черен! — предостерег меня старик. — Не впадай в ересь мессианства! Ни мы, ни ортодоксы не признали божественной природы Пророка, а всякое созданное одним человеком может быть уничтожено другим!

— Но это Сияющие Чертоги! — прошептал я и во все глаза уставился на собеседника. — Ангелы небесные кружили над ними, когда воссиял Пророк!

— Это главная наша святыня и бесспорное доказательство верности учения Пророка, истинное воплощение веры. Если мы не примем должных мер к ее защите, проявим беспечность и пренебрежение своим прямым долгом, то не сочтут ли нас недостойными владеть подобным сокровищем? — Кардинал легко вывернул ситуацию наизнанку, дав мне возможность взглянуть на проблему с другой стороны, и продолжил: — Пути небесные неисповедимы, разве не может это стать проверкой нашей веры?

Я сглотнул ставшую вязкой слюну и ощутил нервную дрожь, словно обдало холодком инфернального зла. Услышанное просто не укладывалось в голове.

Сияющие Чертоги — святая святых для всех ветвей истинной веры; для догматиков, ортодоксов или мессиан — не важно! И желание вероотступников или адептов запрещенных культов уничтожить место воссияния Пророка было вполне объяснимо, из колеи выбило признание собеседника, что эти выродки имеют некоторые шансы в своих потугах преуспеть.

Немыслимо! Просто немыслимо!

— Не буду лукавить, мы не лишены влияния на этом берегу Рейга. У канцелярии длинные руки и много друзей, — после недолгой паузы перешел кардинал Роган к сути своего поручения. — Но только не среди ученого люда. У нас нет своих людей в Ренмельском университете. Больше нет.

— Так тот осведомитель…

— Работал там педелем.

Я хмыкнул, и старик кивнул:

— Само провидение привело тебя в Рейг, де Черен. Найди этих выродков. Найди и останови их.

— Проще сказать, чем сделать! — досадливо скривился я. — Столичный университет — крупнейшее учебное заведение всего просвещенного мира!

— Но и награда высока, — многозначительно заметил кардинал Роган. — Ты справишься, я верю в тебя.

Я едва удержался от презрительной гримасы. Разрешение на свидание с отцом не стоило кардиналу ни пфеннига!

— Мне понадобятся подробности… — начал было я, но старик выставил перед собой открытую ладонь.

— Всему свое время, де Черен! — объявил кардинал Роган. — Завтра тебя найдет мой человек, задашь все вопросы ему. Где тебя искать?

— Тот район называется Северной набережной, комнаты над таверной «Счастливый штурвал». Буду ждать до девяти утра. У меня и своих дел хватает.

— Главное — не дай себя убить, — попросил старик и протянул руку.

Я поцеловал на прощанье золотой кардинальский перстень, распахнул дверцу и выпрыгнул на мостовую. Маэстро Салазар соскочил с запяток, и карета тут же покатила прочь. Всю нашу беседу кучер не останавливал лошадей, так что теперь я озадаченно завертел головой по сторонам, пытаясь понять, где именно нас высадили.

— Мы около кафедрального собора, если тебя это интересует, — пояснил Микаэль. — Что же касается меня…

— Позже! — отмахнулся я и двинулся по переулку, чтобы пару минут спустя выйти на площадь, посреди которой высилась громада храма и царапала небо шпилем пристроенная к нему колокольня.

Мраморную облицовку стен этого грандиозного сооружения искусные мастера украсили барельефами с каноническими деяниями святых, а фронтон и высоченные бронзовые двери содержали изображения Пророка и его ближайших учеников. Но обычного умиротворения от созерцания этого великолепия я, увы, не испытал. В лучах закатного солнца камень отсвечивал алым и казался облитым кровью, да еще какой-то кликуша в рубище что было сил орал, распугивая круживших над площадью голубей и привлекая внимание зевак.