Алан Нукланд - По дороге могущества. Книга четвёртая: Роган

— Лядь! — вырвалось у вздрогнувшего всем телом мужика, рядом с которым я приземлился. С выпученными глазами он обернулся ко мне, продолжая держать в руках свои пожитки, которые выносил из дома и складывал в стоящую у забора телегу. Вместе с ним на меня молча уставились и остальные жители, оказавшиеся в этот момент на улице по той же самой причине, что и их сосед.

Выпрямившись, я скользнул по ним взглядом и чуть повернул голову назад, прислушиваясь к крикам дозорных, а затем продолжил своё неспешное шествие к деревенской площади.

Грань “Дравэрин” — развить до максимального пятого такта за 251 000 униаров.

Я не скрываясь шел прямо по центру дороги, мимо внимательно наблюдающих за мной выдрихинцев. И никто не посмел меня остановить. Мужчины, женщины, дети, старики, силпаты и силзверы – все они лишь провожали меня молчаливыми взглядами, не преграждая дорогу и не пытаясь заговорить. Суженными зрачками я всматривался в их мрачные лица, а мои уши подрагивали, улавливая разлетающийся в зимней тиши скрип снега под ботинками десятков идущих за моей спиной мирян.

Единство Дравэрина, Слух Дравэрина, Удар Дравэрина, Неубиваемый Дравэрин, Гуру Боевых Искусств — каждую из граней развить до десятого такта за 55 000 униаров. Итого 275 000 униаров.

Сила убитых противников проходит сквозь душу и тело, ледяным потоком струясь по венам и укрепляя мышцы, затуманивая разум божественной мощью и даруя очередную толику безграничной власти.

Наше молчаливое шествие достигло деревенской площади и остановилось.

Я замер без единого движения перед шумной толпой гудящего народа, столпившегося рядом с гружёными у храма Древних телегами. Но как только они поворачивали к нам головы и замечали меня, то осекались на полуслове и более не отводили взглядов.

И через несколько ударов сердца всё вокруг погрузилось в гнетущую тишину.

Пройдясь глазами по выдрихинцам, я остановил их на воинах Афилема, сидевших на ступенях одного из домов и встревоженно поднявшихся при моём появлении. Один из них схватился за рукоять висящего в ножнах меча и повернул голову, бросив куда-то напряженный взгляд. Проследив за его направлением, я увидел солдата, тут же метнувшегося в дом старосты, а через несколько секунд на веранду вышел легранд Горзат Алахон, сжавший руками перила и всматривающийся сквозь летящий снег в замершую толпу до тех пор, пока не отыскал меня.

Несколько долгих мгновений мы смотрели друг на друга, а затем я вдруг необычайно остро почувствовал чьё-то очень пристальное внимание, словно ледяная ладонь прошлась по всей спине, коснулась шеи и пальцами зарылась в волосы на затылке. Мои зрачки чуть дрогнули и я перевёл взгляд влево, без труда найдя этого могущественного наблюдателя.

Скайдэн. Она не мигая смотрела на меня своими тёмно-карими глазами, готовая в любой момент сорваться с места и попытаться убить собрата лимрака, чей разум и тело поработил тот, кто должен был стать его жертвой. Но она медлила. Медлила, потому что никак не могла понять, кто же стоит перед ней, кто же именно по настоящему владеет этим не до конца трансформировавшимся телом монстра.

– Эй, приятель! — Один из афилемцев подошел ко мне и встал напротив, сжимая оголённый клинок. – Ты возглавляешь эту толпу? — Кивок в сторону столпившихся за моей спиной мирян. – Зачем вы собрались? Чего хотите?

Едва заметно, краем губ улыбнулся Скайдэн и отвёл взгляд, посмотрев в глаза воину. Он не смог среагировать на молниеносный взмах дриариловой руки, лишь услышал шелест выскакивающих из кулака сверкающих лезвий и последующий, ни с чем не сравнимый звук рассекающей воздух стали. Несколько ударов сердца он удивлённо таращился на меня и мою вытянутую, опущенную к земле руку, из которой торчали два острых лезвия, а в следующий миг он словно взорвался кровавым фонтаном и его тело развалилось на три части от головы до самого пояса.

Горзат сообразил первым, заорав усиленный магией приказ:

— К ОРУЖИЮ!!!

В эту же секунду Скайдэн наконец приняла решение:

– УБИТЬ ВСЕХ АФИЛЕМЦЕВ! — Активировав “Вторую кожу”, она за долю секунды облачилась в боевое снаряжение. – НИКАКОЙ ПОЩАДЫ!!!

Цепная реакция была моментальной, словно выдрихинцы только этого и ждали -- практически вся толпа обычных мирян в одно мгновение превратилась в ощетинившихся сталью силпатов, и вся эта вооруженная орда тут же с боевым воплем ринулась на врагов.

Я высек искру и теперь воспылавшее пламя конфликта было не остановить.

Я совершил резкий прыжок, нацелился на одного из афилемцев и усилил пустарами собственное падение, подобно божественному копью рухнув на него с небес и вонзив дриарилловые лезвия прямо в голову. Рывком вытащив окровавленную чёрную сталь, вновь прыгнул вперёд, вытянувшись всем телом и выставив перед собой лезвия – молниеносно преодолев несколько метров, влетел на веранду и насадил на клинки вражеского воина, пригвоздив его к стене дома. Крик боли резанул по ушам, но тут же захлебнулся и превратился в бульканье, как только я правой когтистой рукой вырвал его шейные позвонки.

Развернувшись к следующему противнику, вцепившемуся в копьё и испуганно пятящемуся назад, я шагнул к нему навстречу. Воин атаковал первым, в резком выпаде попытавшись вонзить острие в незащищенную грудь и добраться до сердца, однако я неразличимым обычному человеческому глазу движением поднял вверх дриарилловую руку и повернул кулак, поймав и надежно зафиксировав копейное древко между лезвиями. Он не успевает ничего предпринять – делаю стремительный шаг вперёд, хватаю ладонью его нижнюю челюсть и чавкающим звуком вырываю её.

Не обращая внимания на пронзительные вопли схватившегося за лицо афилемца, прохожу мимо него к последнему оставшемуся на веранде врагу, закрывшемуся щитом и положившим на его кромку лезвие меча. Велением мысли тугой пучок пустарной энергии скапливается в ступне и я наношу мощный удар ногой прямо в щит – прочный металл сминается, словно жестяной лист, с хрустом ломаются кости руки и баллисовского пса отшвыривает назад, он с треском проламывает спиной перила веранды и с ужасающей силой врезается в угол дома, с металлическим скрежетом отскакивая на землю. Спрыгнув с разрушенной веранды через образовавшуюся дыру, я неспешно приближаюсь к стонущему, едва двигающемуся в окровавленном снегу афилемцу, и с силой опускаю ногу на хрупкую шею, обрывая его мучения.

Поднимаю голову и скольжу взглядом по охваченной хаосом площади, балом на котором правило кровавое безумие. Мечи и яркие всполохи магии пели свою смертоносную песнь, и крики боли вплетались в её мелодию, что ласкала мой слух подобно божественным арфам. Ноздри жадно втягивают разлитый в воздухе запах железа и свежеразорванной плоти, и губы сами собой растягиваются в широкой улыбке, оголяя острые клыки.