Данияр Сугралинов - Маджуро

Лука, сжимая кулаки, глубоко вздохнул и реактивировал боевую форму. Ее не получалось долго держать и без штрафов Колеса, а сейчас и подавно, но Луке должно было хватить. Почувствовав зуд там, где сквозь кожу вырастали зазубренные шипы и смертоносные клинки, он молча кинулся на врагов.

Бойцы барона ничего не успели понять. Один за другим они, оглашая комнату дикими воплями, валились с ног, тщетно пытаясь закрыть зияющие раны. Вскоре боевая форма закончилась: метаморфизм заново впитывал орудия смерти, пока Маджуро развязывал сестру.

Он убил всех, кроме барона. Тот, получив удар в лицо мощным лбом императора, сейчас корчился со сломанным носом.

— Кора, ты в порядке?

Император прижался к сестре и проверил ее состояние. С ней все было хорошо: пара ушибов, царапина и адреналин в крови.

— Лука… — прошептала Кора, увидев брата. — Где Кейн?

— Сейчас… — пробормотал он.

Он затащил Куницу в комнату. Пульса не было. Задержав руку на его шее, Маджуро уразумел, что все запасы нано-агентов в теле Куницы иссякли. Мощным импульсом он вогнал большую партию регенераторов и попробовал запустить сердце.

— Лука! — истошно, не своим голосом заорала Кора.

Он обернулся и увидел, что Расмус очухался и сверлит его взглядом.

— Где Давен? — спросил барон. — Где мой сын? Что ты с ним сделал, Маджуро?

— За чертой. Он покусился на меня и поплатился. Как поплатишься и ты, и твоя…

Барон потянулся в карман, что-то достал и направил на Маджуро. Так и не поняв, что произошло, император повалился на пол, не чувствуя тела. К его удивлению, не отвечала даже способность, словно остался только разум, зависший во времени и пространстве.

В глазах отпечаталась картина: барон, тянущий к нему руку, и Кора, раскрывшая в крике рот. Эта сцена не развивалась, будто кто-то остановил время. А в голове крутилась одна и та же мысль, и каждый раз воспринималась как новая. Что у него в руке?

На рассвете труп императора валялся во дворе замка барона Расмуса прямо в грязи и лошадином дерьме, и посмотреть на него собрались все.

Неистово взвыл ветер, сорвавшийся с горных вершин, закачал метелки трав на островках неистоптанной земли, зашумел в кустах. На центральной башне захлопал, забился флаг с баронским гербом. В выси проносились тучи, подсвеченные утренней зарей, и те, кто не таращился на Маджуро, а поднял голову, задерживали взгляд, завороженные небесной красотой.

Солнце мелькало в разрывах туч, освещая замок и заливая стены огненно-кровавым заревом, высвечивая груды мертвецов, глядящих в небытие остекленевшими глазами.

Тела убитых гвардейцев, разув и раздев, сгружали на телеги, чтобы отвезти в Пустоши. Тамошняя живность уже к закату не оставит от них ни косточки.

Рядом с массивной тушей Маджуро лежали его близкие, связанные по рукам и ногам: девка, представленная как фаворитка, жевала тряпку во рту и силилась подползти к пережившему ночную бойню молодому мужчине с едва заметно вздымающейся грудью. Третья — первый советник императора по имени Гердиния — уцелевшим глазом сверлила толпу. Другой ей выбили, когда вязали, — сука слишком упорно сопротивлялась.

Расмус сморгнул слезы. Именно эта придворная змея убила его сына, перерезав ему глотку. Подстилка императора! Единственный остававшийся в живых очевидец потерял обе ноги и ведро крови, но когда брали Гердинию, успел произнести несколько слов: «Давена… она…» Что с ним сейчас, барон не знал, бедолагу отправили к лекарю, но, скорее всего, он не выживет.

Расмус потерял намного больше людей, чем рассчитывал, хотя произошло все в точности так, как говорил призрак. В тот вечер Расмус стоял на балконе замковой башни, покуривая трубку и любуясь полумесяцем, и тут рядом раздался голос:

— Маджуро уже выехал к вам, барон.

Вздрогнув, Расмус оглянулся и увидел силуэт, даже скорее тень. Очертания незваного гостя плыли, будто раскаленный воздух над землей. Ошарашенный барон поначалу даже не подумал, как он попал на балкон, находящийся на высоте в десять человеческих ростов, если дверь заперта.

— Кто ты? — сохраняя самообладание, спокойно спросил барон, но дрогнувший голос выдал его страх.

— Доброжелатель, — мягко ответил тот. — У меня мало времени, а потому слушай внимательно…

Призрачная тень, поняв, что Расмус ее боится, объяснила, что сам дух первого императора Ма Джу Ро явился к нему, дабы призвать сына Империи на службу отчизне. Это не укладывалось в голове, но проще было поверить в духа первого императора, нежели во что-то другое. Например, в то, что призраком обернулся сам Двурогий.

— Император едет на Север. Он будет обещать вам все, что попросите, лишь бы подставить вас под удар южан. Это расколет Империю и начнет гражданскую войну. Брат пойдет на брата, сын на отца — не такого я желал своему народу, — мерный голос призрака дрогнул. — Маджуро отошел от заветов своих предков. Убейте отступника и отвезите его Рецинию. Награда будет щедрой…

Напоследок призрак вручил ему странный кристалл, наказав использовать, направив вершиной на императора:

— Тело сгниет раньше, чем вы достигнете лагеря южан. Рециний может не поверить в то, что труп принадлежит именно Маджуро. Кристалл сохранит тело неизменным.

Пока барон думал, что ответить, призрак исчез, буквально растворился в воздухе, в котором зависли последние слова:

— Не касайся императора. Молва правдива, его плоть несет отпечаток высших сил. Вот только не Пресвятой матери, а Двурогого!

Маджуро одержим Двурогим? Слова запали в душу, и когда пришло сообщение, что император едет на Север с визитом, Расмус уже все решил.

— Ваша милость… — его мягко тронул за плечо капитан стражи. — Что прикажете делать с пленными?

Барон вздрогнул. Ни один императорский дух, ни одна свара за престол не стоили жизни его сына. Гости должны были спать! Уверенный в этом, он потому и отправил сына за императором — риска не было, а дать любимому отпрыску собственноручно убить тирана — сделать мальчика героем. Так он считал. И ошибся.

Но сына уже не вернуть, а задуманное надо довести до конца.

— Девку в клетку. Парня, если не сдохнет, на рудники. Суку, убившую Давена, четвертовать. А заодно и ублюдка Маджуро разделайте.

— Что повезем Рецинию? Голову?

— Голову?

Барон задумался. Кристалл призрака рассыпался в пыль сразу после того, как убил Маджуро. Везти всю тушу смысла нет — мало того, что она весит немерено, так еще и, вполне вероятно, сгниет. Он принял решение.

— Повезем только руки и голову.

— А если башка разложится?

— Тогда у нас останутся руки.

— Императорский знак? — понимающе спросил капитан. — Золотая руническая вязь, выбитая на его руках?