Петр Чичилов - Звездная империя Малатеста

Механизированная мускульная система на его доспехах отсутствовала, поэтому с каждым новым выпадом Бучи видела, что убийца все сильнее устает. Он оставался смертельно опасным, словно раненый зверь, но потерял прежнюю скорость. Ее же доспехи были легкими и пластичными. Несмотря на раны, она все еще могла маневрировать. Магдалина дала Франциско возможность провести несколько атак, которые окончательно его измотали. Проскочив за спину противника, она прикоснулась рукой к его броне и активировала цельбратолы. Вязкая паста покрыла собой все тело убийцы, оставив открытыми только нос и глаза.

Упавший на пол Ахзарит безуспешно пытался освободиться из ловушки, но мигом затвердевший кокон надежно удерживал его в тисках. С помощью компакторного механизма он умудрился снять доспехи в надежде ослабить хватку, но цельбратолы Ингмара незамедлительно отреагировали, сжавшись сильнее.

Поверженный противник со злобой в глазах смотрел на Бучи. Будь его рот свободен, Франциско осыпал бы ее проклятьями, но моллюск не давал говорить.

Сейчас самое время его убить. Но стоит ли это делать? Ахзарит — главный свидетель заговора и дворцового переворота. Его показания могли стать ключевыми на трибунале. Присев рядом на корточки, Магдалина плюнула убийце в лицо и пошла к выходу.

Вибрация на часах могла означать лишь одно — касси сгорел.

Только сейчас она почувствовала навалившуюся усталость. Раны горели огнем, а тело стало ватным. Ее вырвало. Бучи собиралась бежать к проходу в стене за Тахо, но могла только идти, хромая на правую ногу. Живые доспехи пытались стягивать порезы, микролиты забивали собой раны, но кровь все равно продолжала идти. Бучи не понимала, что с ней, ведь полученные раны не были столь опасны. Кое-как перевязав обрывками платья Альмы раны, Магда поковыляла к выходу.

Но в проеме вдруг появился Фейсал в защитных очках. В трясущейся руке генерал держал плазменный пистолет, нацеленный на Магдалину. Бучи сразу все поняла. Боль от заряда раскаленной энергии, угодившего ей в грудь, раскатилась по всему телу. Она упала на пол, выронив меч. Оголяя остальное тело, моллюск успел сформировать на груди утолщение, но задержать весь заряд не удалось. Место от попадания дымилось, а в грудной клетке словно бушевал пожар.

Франциско Ахзарит, заметив своего старого учителя, пронзительно промычал что-то нечленораздельное.

— С тобой я потом разберусь, неблагодарная скотина, — выпалил генерал, подняв с пола рельсотрон и присев рядом с Бучи.

— Зачем, Фейсал? — превозмогая боль, спросила Магдалина.

— Помнишь разговор в Куселе с Тахо? Он предложил нам сдаться и обещал должности в командовании. Я прекрасно отдавал себе отчет, что ублюдок лжет. Но именно тогда я решил подыграть ему и ночью связался с ним вновь. Протекторату не нужен ваш марионеточный царек, а Малатесте не нужна монархия.

Помнишь, я говорил тебе о возможности стать главой империи? Я не врал. Ты могла стать сильным протектором в державе, свободной от богатенькой знати и идиота, сидящего во дворце. Но твой ответ показал, что такое развитие событий неосуществимо. Мальчик, который сейчас наверху рассказывает богеме о перевороте и сдирает с Фресок верхний слой, слишком дорог для тебя. Ты глупая девчонка, слишком сильно привязывающаяся к людям. Таким же был и твой отец. Он пытался превратить империю в рай для простых людей, но не понимал, что это утопия.

Я ненавижу Бактру Велаши, которая скоро последует за тобой, девочка, однако тебя уважаю. Но вы с Кельвином Бучи мечтатели. А мечтатели не нужны нашей державе. Я не хочу убивать тебя и Балдуина, но должен сделать это ради империи. Ты станешь героиней Малатесты, тебе будут ставить памятники и про тебя напишут множество книг. Ты уже становишься историей, поэтому живая никому не нужна.

— А как же Фрески?

— А что мне Фрески? Отколем их со стены и выбросим. А еще лучше снести дворец. Я знаю про зарин и сам откручу вентиль. Символы монархии Малатесте не нужны, а знать должна умереть. Мы напишем новую историю. Красивую, трагическую, правдивую. В этой истории подлый Франциско Ахзарит убьет тебя из пистолета. Люди поверят нам.

— Кто еще с вами заодно?

— Только я сам. Лишние люди в таком деле не нужны. Кавалеристы, Искандер с «Волками» и капитан Кристоф продолжат жить дальше. Они будут вспоминать о тебе, оплакивать, а верность их предводительнице вскоре превратится в верность Протекторату. А вот боевиков «Рыжей ласточки» мы уничтожим. Не нужны нам такие люди.

— Значит, я не нужна?

— Я слишком хорошо успел тебя узнать. Ты не примешь правила игры. Мне жалко убивать тебя, но так надо.

Страшная боль стала утихать, и Магдалина вдруг почувствовала отрешенность от всего происходящего. Ей стало так горько от предательства генерала, что хотелось просто закрыть глаза и ждать смерти. Злиться сил не осталось. Может, Фейсал прав? Может, так будет лучше для всех? Как бы она ни старалась, но для большинства маласаров всегда будет чужой.

А как бы Васко поступил? Майор убил бы предателя, вот что бы он сделал. Покориться судьбе для нее означало предать любимого. Дуло пистолета смотрело ей в лицо, сил перехватить оружие не осталось, но Бучи не собиралась сдаваться. Предательство давалось генералу нелегко. Его руки дрожали, а с лица стекали капли пота, несмотря на прохладу в помещении.

— Знаешь что, Фейсал? Ты не офицер. У тебя нет чести. Не достоин ты носить погоны, и людей вести за собой не можешь.

— Почему это?

— Потому что ты трус. Такой же, как Дане Саккоро. Вы оба предали моего отца. Даже не раздобыли для него лекарства. Мы с матерью каждый день отдирали у него со спины простыни вместе с кожей. А вы даже не удосужились спросить, как он себя чувствует. Чумные струпья сожрали его заживо, потому что так было лучше для Протектората. И сейчас всего несколько смертей отделяют тебя от цели. Вот твоя новая история? Такие твари, как ты, не должны жить на этом свете. Ты предатель, и предателем навсегда останешься, даже заткнув все рты. Каждое утро ты будешь просыпаться, смотреть на себя в зеркале и видеть мои глаза. Убьешь меня, и я сожру тебя изнутри, как чума сожрала моего отца.

— Я ничего не мог сделать для Кельвина. Помоги мы ему, и Чируви расформировала бы Протекторат.

— Тогда Протекторат ничем не отличается от Адмиралтейства. Вы трусы и убийцы. Из-за таких людей, как ты и Тахо, империя в агонии и скоро рассыпется. Убивай меня, и дело с концом. Надоело смотреть на твою лживую морду.

Фейсал встал над Магдалиной, нацелив на нее пистолет, но его рука задрожала еще сильнее. Он стоял так почти минуту, не в силах сделать выстрел.

— Ты права. Я так жить не смогу, — замотав головой, сказал он, вытирая выступившие слезы. — Я корил себя за смерть Кельвина все эти годы. Не могу я убить его дочь. Наверное, лучше будет застрелиться. Ты меня прости, я…