Эдгар Берроуз - Избранные произведения. I том

Корри бросила на него взгляд, полный удивления и недоверия. Джерри и Бубенович ухмыльнулись. Шримп заметил это и покраснел.

— Тем же кончил и другой женоненавистник, — прошептал Бубенович Джерри.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, Розетти, — сказал Тарзан. — Я думаю, мы все разделяем ваши чувства. Но я уже давно научился убивать только для пищи или в случае самозащиты. Этому я научился у тех, кого вы называете зверями. Я думаю, это хорошее правило. Тот, кто убивает по другим причинам, — ради удовольствия или мести — унижает себя. Такие чувства свойственны только дикарям.

— Возможно, они и не придут, — произнесла Корри с надеждой.

Тарзан покачал головой.

— Они придут. Они почти уже здесь.

Когда Искандер проснулся, солнце светило ему прямо в лицо. Он приподнялся на локте и увидел, что все его подчинённые крепко спят.

Часовой прикорнул у потухшего костра, а пленницы нигде не было. Жестокое лицо Искандера исказилось от гнева, и он ринулся на часового. Пронзительные крики караульного разбудили остальных спящих.

— Проклятая свинья! — истошно вопил Искандер. Он наносил удары тяжёлой палкой по голове и телу своей жертвы.

— Мог прийти тигр и всех нас загрызть! И женщина убежала из-за тебя!

Последний удар, нанесённый по основанию черепа, окончил муки нерадивого часового. Искандер отшвырнул окровавленную палку и повернулся к своим людям.

— Пошли! — приказал он. — Она не могла уйти далеко. Быстрее!

Они очень скоро обнаружили на тропинке следы Корри и бросились в погоню.

Пройдя половину пути, они наткнулись на тело убитого тигра. Искандер тщательно осмотрел его. Он увидел ножевую рану возле левого плеча, а вокруг множество следов на грязной тропе.

Помимо маленьких следов девушки здесь были и другие следы, оставленные такими же сандалиями, какие носила она, но большего размера. Но что самое удивительное, виднелись также следы босых ног мужчины.

Искандер был в полном недоумении. Все говорило о том, что кто-то заколол тигра, но это было, по его мнению, невозможно. Никто не мог приблизиться к этим ужасным когтям и челюстям и остаться в живых. Он поспешил со своими людьми от этого места. Вскоре они достигли пещеры.

— Здесь только четверо мужчин, — сказал Искандер. — Убейте их, но девушку не троньте.

Десять его сородичей уверенно двинулись вперёд с обнаженными ножами.

Тарзан позволил им приблизиться примерно футов на сто, затем попросил Корри окликнуть их.

— Стойте! — крикнула она. — Не подходите ближе! Все пятеро вложили стрелы в луки. В левой руке каждого находились запасные стрелы.

Искандер увидел их приготовления и засмеялся, потом подал сигнал к атаке.

— Придётся показать им, что мы умеем за себя постоять, — сказал Тарзан.

Он послал стрелу, целясь в ногу Искандера, и лишь слегка задел ею туземца. Четверо других тоже были ранены первыми же стрелами, выпущенными белыми людьми. Двое остальных остановились, но двое продолжали наступать, вопя, словно демоны.

Тарзан вогнал по стреле в сердце каждого. Они были слишком близко, чтобы можно было пощадить их, как он пощадил Искандера, настолько близко, что один из них упал ничком, почти касаясь ног Тарзана.

Он повернулся к Корри.

— Скажите им, что, если они бросят своё оружие и поднимут руки, мы не будем их убивать.

После того, как девушка перевела это обращение, туземцы угрюмо заворчали, но не бросили оружие и не подняли руки.

— Вставьте стрелы в луки и медленно двигайтесь вперёд, — приказал Тарзан своим товарищам. — При первом же подозрительном движении — стреляйте!

— Вы подождите здесь, Корри, — попросил Джерри. — Там может быть опасно.

Она улыбнулась ему, но не послушалась. Тогда он встал перед ней и загородил её собой. Тарзан вставил длинную стрелу в свой тяжёлый лук и прицелился в сердце Искандера, затем прошептал что-то Корри.

— Он считает до десяти, — объяснила туземцам девушка. — Если вы все не бросите на землю оружия и не поднимите руки вверх прежде, чем он кончит считать, он застрелит вашего начальника, а потом убьёт остальных.

Тарзан начал считать вслух, Корри переводила. Когда он дошёл до пяти, Искандер сдался. Взглянув в серые глаза стоявшего перед ним гиганта, он испугался, другие последовали его примеру и тоже сдались.

— Розетти, — сказал Тарзан, — соберите их оружие и возьмите обратно наши стрелы. Мы будем держать их под прицелом.

Розетти собрал сначала оружие, потом выдернул стрелы из тел пяти туземцев, которые были ранены, но не убиты. С мертвыми он был менее деликатен.

— Скажите им, Корри, чтобы они забирали своих мертвецов и уходили отсюда. А если они снова будут надоедать нам, мы всех их перестреляем.

Корри перевела, а затем добавила уже от себя:

— Этот человек, который говорит с вами — необыкновенный. Вооружённый только ножом, он прыгнул на спину тигра и убил его. Если вы хотите жить, вы послушаетесь его.

— Одну минуту, Корри, — обратился к ней Джерри. — Спросите у них, не видели ли они какого-нибудь американского летчика, прыгнувшего с поврежденного самолета, или может быть слышали о таком.

Корри спросила об этом у Искандера и получила угрюмый отрицательный ответ.

Вождь встал и отдал приказ своим людям. Никто из них не был серьёзно ранен.

Они подняли мёртвых и пошли, но Искандер остановил их, потом повернулся к Тарзану.

— Вы разрешите нам взять своё оружие? Корри перевела.

— Нет!

Этот ответ, казалось, не нуждался ни в переводе, ни в объяснениях.

Вождь снова посмотрел в серые глаза гиганта, который убил тигра, теперь лежавшего на тропе, и то, что он увидел в них, испугало его. «Это не человеческие глаза, — подумал он. — Это глаза тигра».

Проворчав по-малайски проклятье, он приказал своим людям двигаться вперёд.

— Нам нужно было убить их всех, — сказал Шримп. — Они расскажут о нас желтобрюхим, и те узнают, где нас искать.

— Если следовать вашей логике, — возразил Тарзан, — то мы должны убивать каждого человека, который встретится нам на пути. Любой из них может рассказать о нас японцам.

— Вы считаете, что людей убивать нельзя? Тарзан отрицательно покачал головой.

— Даже японцев?

— Здесь есть разница. Мы воюем с ними. Не из ненависти, не из мести и без особого удовольствия, но я убью каждого японца, которого смогу, пока не кончится война. Это мой долг.

— У вас нет ненависти к ним?

— Нет, — сказал Тарзан. — Я могу вспомнить, что только один раз в жизни я почувствовал ненависть и убил из мести — Кулонгу, сына Мбонги. Он убил Калу, мою приёмную мать. Она была единственным созданием на свете, которое любило меня и которое любил я. Я считал её тогда своей родной матерью. Я никогда не раскаивался в этом убийстве.