Игорь Маранин - Школа зомби Изы Марк [СИ]

Училка мне сразу глянулась — беззащитная, хрупкая, но с характером. Согласится ли она погулять вечером? Правда, тут и гулять негде. Разве что на вышку: оттуда звёзды хорошо видны и бывшие бесшумно не подберутся. Их, вроде, не осталось на побережье, но кто знает?

В сырых и мрачных коридорах замка не горят лампы и целыми днями играют меж собой тени. От оленьих рогов, от оскаленной пасти волкодлака (так гласит семейная легенда), от распятой на стене шкуры медведя. Кое-где в тяжёлых позолоченных рамах висят портреты прежних хозяев. Хари у этих аристократов такие, будто они всю жизнь разбоем промышляли. А может, и промышляли… Пока топал в медблок, встретил двух наших подопечных. Сначала Нину: уходя из класса, она собрала со столов картонки с заданиями и теперь изучала их, усевшись на пол в закутке под окном.

— Сбежала? — усмехнулся я. — Вставай, пошли! Трудотерапия у вас по расписанию: в саду убираетесь.

Наши подопечные как собаки — им интонация важна. Лука с Паскалем этого не понимают, разве что Марсель, наш повар.

Нина засуетилась, начала складывать картонки, но так неуклюже, что те всё время выскальзывали из рук. От этого она нервничала, хваталась за гребень, чесала им голову, затем снова принималась собирать своё богатство. Вообще-то нам не рекомендуется помогать в таких ситуациях. Но мне легче наклониться и помочь, чем стоять столбом.

— Вот прикроют школу из-за дружка вашего Коленьки, — хмуро произнёс я, отдавая ей стопку картонок. — Что делать будете? По лесам разбежитесь?

Через сотню шагов мы столкнулись с уродливым великаном по кличке Цыпа. Комиссия была против его обучения, но Марковна настояла. «Чем страшнее набор, — сказала она, — тем эффектнее результат». Цыпа внушал окружающим прямо-таки звериный страх. Сам видел, как опасливо поглядывал на него Паскаль, вкатывая великану тройную дозу тормозина. Марсель сразу бросал все дела и убегал. Даже Лука трусливо сторонился гиганта.

Цыпа стоял напротив портрета и пристально смотрел на чувака, склеившего ласты триста лет назад. Над ними подрагивала люстра с двумя пустыми рожками под толстым слоем пыли. Со стороны казалось, она дрожит от страха. Внезапно гигант размахнулся и врезал аристократу с картины кулаком в лоб.

— Классовая ненависть? — поинтересовался я нейтральным тоном.

Услышав голос, Цыпа развернулся. Уставился на меня с таким видом, словно мысленно рисовал крестик, куда забить гвоздь, и мой лоб казался ему подходящим местом. Но тут выяснилось одно любопытное обстоятельство. Пройдя мимо, Нина легко потянула его за руку, а он послушно затопал вслед! Если бы я умел умиляться, непременно смахнул бы слезу. Но я только облегченно выдохнул и, проводив одноухих до выхода, направился к Паскалю.

В медблоке было тесно от герметичных шкафов ростом под потолок и столов с лабораторным оборудованием. Пока я протискивался в «центр управления», на меня зловеще шипели колбы с химической дрянью и скалились из прозрачных кубов залитые спиртом уродцы.

— Ну? — вместо приветствия произнёс я.

— Чего тебе? — доктор был слегка навеселе.

— Что скажешь насчёт всей этой каталепсии?

Паскаль непонимающе посмотрел на меня, потом хмыкнул и поправил:

— Катавасии, Джем. Ничего не скажу.

— Знаешь, док, мне тут пришла в голову одна мысль. Не забыл ли ты поставить укольчик нашему Коленьке? После чего коротышка и распустил руки.

— Не твоё дело, Джем. Я не лезу к тебе с советами, как за порядком следить, верно?

— Сегодня чуть человек не погиб!

— Человек бы не погиб, а заразился. Вероятнее всего.

Паскаль сказал это с таким равнодушием, что вывел меня из себя.

— Ты мне зубы не заговаривай! Думаешь, не догадываюсь, что тормозин от тебя налево идёт?

— Да пошёл ты, Джем!

— Ах, ты, гнида! — разозлившись, я ухватил его за шкирку и приподнял над полом. Ростом док невелик, телосложением хлипок, самое тяжёлое в нём — очки.

— Тебя уволят! — пропищал Паскаль, нелепо болтая ногами. — Одно моё слово — и ты вылетишь с волчьим билетом!

— В общем так, док, — возвращая его на пол, жестко произнёс я. — Ещё раз подставишь, я тебе башку сверну. Ясно?

— Да, — пробурчал Паскаль, возвращаясь в кресло. — А на тебя я всё равно нажалуюсь, Полипемон хренов.

— Как бы тебе это боком не вышло, — пообещал я и вышел, притворив дверь.

— Как бы тебе это боком не вышло, — пригрозил Джем и выбежал, хлопнув дверью.

От его криков у меня разболелась голова и успокоилась совесть. Туполом. Я достал из шкапчика склянку и плеснул в стакан немного самодельного джина. Понюхал божественный запах можжевельника, выпил, подождал с закрытыми глазами, пока джин сбежит приятным ручейком по пищеводу и только тогда вернулся к работе. Анализ давал очень и очень любопытные результаты! Как жаль, что мы живём в мире идиотов. Сколько человек в этой Вселенной способны оценить строгую гармонию цифровых столбцов и поэзию графиков с разноцветными линиями, пересекающими друг друга?

Когда вошла Иза Марк в сопровождении дурно пахнущей обезьяны по имени Лука, я всё еще любовался картинкой на мониторе.

— У тебя всё готово? — кутаясь в шаль, спросила Иза.

Пожалуй, я единственный, с кем она на «ты», всё-таки без малого пятнадцать лет прожили вместе.

— Все камеры в рабочем режиме: картинка выйдет супер! Но есть одна медицинская проблема… Это большое открытие в науке, но для нас — проблема.

Зелёные глаза Изы недобро сверкнули. Усевшись, она на мгновение прикрыла веки, готовясь к плохим новостям, а затем откинулась на спинку стула и сухо произнесла:

— Слушаю.

— Гипотеза была у меня ещё год назад, но абдериты из биотехнической академии меня высмеяли! Доктор Жмураковски, полный болван, заявил тогда…

— Паскаль! — ледяным тоном оборвала мой рассказ Иза. — Меня не интересуют твои научные споры с оппонентами. Ближе к делу.

— Ближе так ближе, — буркнул я. — Мы перестали колоть тормозин нашим прелестным школьникам пять дней назад. Уровень их агрессии должен был вырасти, но этого не произошло.

— Почему?

— Потому что он не расщепляется в их организме, а накапливается! — выпалил я. — По какой-то причине вещество, ответственное за расщепление, перестаёт их долбаным организмом вырабатываться.

— Почему же тогда Коротышка вызверился? — влез в наш разговор Лука. От его небритой физиономии несло дешёвым одеколоном и ментоловыми сигаретами.

— То совсем другая химия, Лука.

— Какая другая?

— Любовная. Ты вообще в курсе, что любовь — это химический процесс? И приворотные зелья средневековых ведьм вполне имели смысл. Теоретически, конечно. На Коленьке я попробовал любовное зелье, кхе-кхе…

— Хватит болтать! — Иза рассержено стукнула тростью о пол. — Блокировка в чип забита, он точно нас троих не тронет?