Игорь Маранин - Школа зомби Изы Марк [СИ]

— Надо выбираться, пока Лука не очнулся!

Я так и подпрыгнула на месте. За два года после Чипаколипсиса, инстинкты выживания притупились. Вирус, проникающий в чипы людей, превращает их в безумных тварей, изменяя не только разум, но и физиологию. Они нападают на чистых — тех, кто не чипирован, и заражают, превращая в таких же безумцев, только более медлительных и неуклюжих. Преображения занимает обычно от пары минут до пары часов: если Лука заражён, то вскоре превратится из жертвы в охотника.

— У него остался пистолет и, возможно, патроны, — произнёс Джем, вылезая из клетки.

— Ты его убьёшь? — почему-то шёпотом спросила я. — В смысле по-настоящему. Окончательно.

— Нет. Притащим сюда и запрём.

Лука лежал не шевелясь, придавленный перевёрнутым столом. Кожа его начала покрываться зелёным узором — вены под ней набухали и меняли цвет. Через несколько дней кожа начнёт отмирать, но так и не успеет завершить этот процесс — ссохнется и отвердеет. Неведомые мне процессы время от времени будут окрашивать отдельные участки тела то болотным, то кофейным, то иссиня-чёрным цветом. А глаза станут красными и начнут светится в темноте наподобие кошачьих. Но потом пройдёт и это — организм обретёт некое постжизненное равновесие: врачи до сих пор спорят, продолжение ли это жизни или совершенно иное состояние, не жизнь и не смерть.

Джем с трудом разжал онемевшие пальцы заражённого и вытащил пистолет. В карманах нашлись и запасные патроны, теперь мы были вооружены.

— Разберись, как включается лебёдка, — взваливая бывшего напарника на плечо, попросил Джем.

Из окошка я наблюдала, как он без особых усилий отнёс Луку в подвал и затащил тело в клетку. Положил у стены и встал, не то прощаясь, не то просто рассматривая человека, едва не отправившего нас в путешествие между тем и этим светом. И вдруг, заставив меня подскочить на стуле, в щитовой громко заиграл похоронный марш Шопена. Он звучал из мобильного телефона, лежавшего на подоконнике. Музыка «разбудила» Луку: тот очнулся и сел, озираясь по сторонам.

— Закрывай! — крикнул Джем, выныривая из клетки.

Я занервничала, принявшись опускать все попадающиеся под руку рубильники и нажимать всё, что напоминало кнопки.

— Скорее! — орал внизу Джем.

— Стреляй же в него! — завопила я и нечаянно вырубила в подвале свет. Джем выругался, затем выстрелил, затем выругался ещё сильнее. Я торопливо вернула рубильник в исходное положение и тут заметила пульт с двумя большими кнопками — красной и зелёной. Торопясь, придавила зелёную кнопку и облегченно выдохнула: лебедка начала опускать решётку. Боже, как же медленно она это делала! Джем стоял шагах в пяти, подняв оружие: Лука уже выбирался из клетки — неуклюже, вперёд ногами. Но решетка опустилась быстрее и придавила его.

— Открывать не буду! — категорично сообщила я Джему, высунувшись из окна. Мне почему-то подумалось, что он захочет вернуть Луку обратно.

— Пусть лежит, — отмахнулся Джем. — Пошли наверх.

Но едва мы встретились на лестнице, как дверь вверху распахнулась и в проёме, дергая руками и ногами, словно марионетка, появился один из блогеров. Заметив нас, блогер оживился и стал спускаться вниз. Со стороны он выглядел нелепо и даже трогательно, одной рукой держась за перила, а другой беспрестанно поправляя на носу очки с разбитыми стеклами. Но за время эпидемии мы разучились жалеть.

Джем поднял пистолет и выстрелил жертве вируса в лоб.

— Я его узнал, — хрипло произнёс мой спутник. — Писал о тебе гадости в Фейсбуке.

— Это была шутка, да? — жалобно спросила я.

— Да нет, действительно писал. Но убил я не за это, просто не хотел тобой рисковать.

— Мной?

— Ты мне нравишься, Катя, — буркнул этот герой, не оборачиваясь.

— Очень своевременное признание, — ответила я, перешагивая через труп.

Джем вдруг резко остановился и, обернувшись, уставился на меня. Но заговорил не о чувствах.

— Почему они так быстро приехали? — спросил он.

— Кто?

— Блогеры. Они же постоянно в разъездах и делах, фиг их соберёшь по одному телефонному звонку.

— Я тебя не понимаю.

— Иза заранее пригласила их! Ещё до нападения на тебя коротышки. Катя, ты не чувствуешь запах гари?

Я принюхалась. В открытую дверь действительно тянуло дымом. Не приятным дымком загородного пикника — сытным и ароматным, а запахом горелой шерсти, ткани, крашеного дерева, пластмассы. Мы бросились наверх: в зале, где ещё недавно Иза ругалась с блогерами, царил полный разгром.

— На улицу! — выкрикнул Джем, уводя меня за руку из замка.

Мы выскочили на свежий воздух и увидели, что второй этаж замка охвачен огнём. В распахнутом окне показался Марсель и замахал руками.

Я высунулся из окна и, заметив Джема с учительницей, радостно всплеснул руками. Мон дью, что творилось позади! Пламя пожирало мебель, пылали картины и старинные — пятнадцатый век! — гобелены. Взрывались под потолком лампы. Клубы дыма заволакивали комнату. Я вот-вот мог превратиться в барбекю!

Как много обещало нынешнее утро!

Мадам Марк пригласила сливки соцсетей, самый топ, знаменитых и популярных. Я готов был удариться о лепёшку и приготовить обед-шедевр. Но мадам словно ушла из ума, она запретила готовить! «Нечего кормить этих дармоедов», — сказала она. Голодные люди сидели на табуретах и задавали злые вопросы. Они говорили ужасные, грубые слова.

Внезапно дверь из подвала отпахнулась, но вместо Джема с мадмуазель Катерина оттуда пришёл жуткий монстр. Вокруг кричали, визжали, бегали, опрокидывали стулья и толкали друг друга перепуганные люди. Почти не останавливаясь, это существо по очереди перекусило горло троим и отбросило их в сторону, будто сломанные игрушки. На плечо мне опустилась тяжёлая рука Цыпы, и я онемел от ужаса.

«Всё! — подумал я. — Прими, Господи, душу верного повара твоего!».

Но — вы можете поверить в это? — ученики загородили меня от вурдалака, а гигант пошёл прямо на него. Мон дью, как величественно он выглядел со стороны! Словно он шоссё коё, охотник, а отвратительный монстр — дичь. Страх мешает мне выстроить события друг другу в затылок. Что было раньше? Что потом? Когда исчезли мадам Марк и доктор? Убитые оживали и начинали собственную охоту. Потеряв рассудок от страха, я бросился бежать, не разбирая дороги.

Когда способность соображать вернулась, я обнаружил себя на собственной кухне. В мертвенно-бледном свете ламп двое преображённых шли ко мне, роняя на пол отвратительные зелёные слюни. На разделочном столе лежал куто пур ла вьяд, нож для мяса — большой тесак, острый как язык дьявола.

«Пусть я трус! — пронеслось в голове. — Пусть у меня трясутся колени и душа спряталась под пятку. Но я умру как мужчина, с оружием в руках!».