Александр Афанасьев - Помни имя своё! [litres]

– Значит, так. Опера своего – убери… да не сейчас, не сейчас… Потом. Но убери. Ненадежен он…

– Понял! – на лице Гумерова было живейшее понимание и чуть ли не благоговение.

– С удмуртами я утряс, они шум поднимать не будут. Бери этого опера своего, которого ты распустил, езжай на третью, забирай этого гаврика. Работайте с ними в контакте. Бросайте все силы – найти заложников. Не может быть, чтобы твой не знал – где. Потом подключайте спецназ, я команду уже дал. Как сделаете – выходите на контакт, пусть они дадут команду выпустить этого… бородатого. Ясно?

– Ясно.

– Я на трубе. Звони, не пускай на самотек. Подключай спецов, пусть постоянно слушают все трубы. И пеленгуют. Но резко – ничего не делай… Просто контролируй.

– Понял… спасибо… Виктор Владимирович.

– Спасибо не шуршит… – строго сказал генерал… – двести передашь [32] Двести тысяч долларов США. . Как разрулим.

Внутри у Гумерова все заледенело.

– Есть.

– Иди. Разгребай, что навалили…

Комкая в горле крик – Гумеров повернулся и вышел.

Телефон Котова зазвонил внезапно – когда он и надеяться уже перестал. Это была единственная, очень тонкая ниточка, на которой еще держались жизни его друзей и соратников. Оборвись она – и все, больше ничего не будет…

В трубке было тяжелое дыхание… уродов учили, как нагнетать обстановку. Неслабо учили.

Котов выключил телефон. Нельзя поддаваться психологическому давлению противника. Замурлыкал какую-то песенку, чтобы снять напряжение.

Телефон зазвонил на пятой минуте. Очевидно урод, который решил с ним в игры поиграть – ждал, пока русский начнет ему перезванивать. Ага, хрен дождется…

– А ты невежливый, кяффир – заговорила трубка – не опасаешься?

– Поцелуй меня в зад, сын свиньи

Котов снова выключил аппарат

На сей раз – перезвон прошел почти сразу. Очевидно, ему удалось вывести урода на другом конце из себя.

На сей раз – разговор начался с крика. Длинного, страшного, разрывающего барабанные перепонки.

– Слышал, кяффир? Это русист так кричит. Хочешь, я его женщиной сделаю?

– Говори, говори… Я сейчас с винтовкой лежу на крыше. Медресе – напротив. Там как раз какой-то движняк нездоровый намечается. Бах – один правоверный ушел. Бах – двое правоверных ушли. Бах – еще один у Аллаха. Ты в эти игры со мной не играй, ишак бородатый. У тебя в руках только трое – а я как минимум десятерых положить успею. И уйду. А потом – еще десятерых. Тут тебе не Сеянтус [33] Сеянтус – село в Башкирии, которое якобы целиком спалили русские солдаты еще три века тому назад. Символ башкирского национализма сейчас, а что там по-настоящему произошло – никто и не знает. Не исключено что село было «воровским» то есть жило разбоем и его и правда спалили пришедшие солдаты. , тут тебе Катынь будет!

Трубка какое-то время молчала. Очевидно, к таким раскладам никто не привык – они творили террор, но никто не думал, что террор может быть применен и к ним. А ведь даже в Коране написано – что нельзя отнимать жизни, имущество, женщин у неверных если это приведет к гонениям и смертям среди мусульманской уммы.

– Ты забрал шейха. Что ты хочешь? – наконец, спросила трубка

– Меняться будем. Ты мне – моих людей. Я вам – вашего Шейха.

– А дальше?

– А дальше – как Аллах рассудит. Но если мои друзья не будут живы – я с вашим духовным лидером такой диск запишу, что всем дискам диск будет. И в Интернет его скину. А потом – и ваших пойду мочить, по десятку за голову нашего. Мне по…у, я – смертник.

Трубка какое-то время молчала.

– Говори, где обмен, русский… – наконец спросил ваххабит

Одна из станций мониторинга – моментально засекла разговор. Если раньше станции мониторинг представляли собой машины с улавливателями, которые ездили по городу и пытались определить местоположение передатчика методом триангуляции – то теперь использовались куда более совершенные технологии. Обычные люди – даже с трудом представляют, что может система СОРМ. Но может она очень и очень многое…

Разговор перехватили мгновенно.

На въезде в Уфу – есть примечательный район, он находится рядом с автовокзалом и неподалеку от нефтеперерабатывающего завода. Его и строил нефтеперерабатывающий завод – для своих работников, совсем рядом со своей территорией, потому что раньше на работу ходили в основном пешком. Это не бараки, отнюдь. Это целый городской район, состоящий из трех и пятиэтажных хрущевок, не лучше, но и не хуже, чем в других городах огромной страны.

Так вот – при Муртазе Губайдулловиче Рахимове этот район расселили. Полностью, до последнего человека – расселили и запретили там жить. Про Рахимова можно говорить всякое, местные жители и вовсе прозвали его Открывашкой за страсть к торжественным открытиями – но ведь чтобы открывать, надо чтобы было что открывать. И этот район – наверное будет памятником Рахимову, который довел дело до конца и запретил таки людям жить рядом с изрыгающим заразу комбинатом. В некоторых местах – не могут расселить пару десятков деревянных домов в центре…

Дома эти – должны были снести, но так и не снесли. Поначалу здесь копошились старьевщики – рамы, стекла, вывески, мебель… Потом – когда вывезли все, что только можно было вывезти – этот район остался тихо умирать…

Утром – стоявший на часах пацан – он стоял на балконе второго этажа давно уже лишившегося жизни здания – случайно заметил мелькнувшее в переулке черные тени. Он схватил сотовый, нажал кнопку – но сказать ничего не успел. С крыли соседнего дома харкнул Винторез – и пацана отбросило на пол. На стену – как из ведра красным хлестнуло.

– Я третий, у меня один на минус – доложил снайпер.

Это было плохо.

– Третий, шумнул?

– Не успел…

– Движение! – отдал приказ наголо бритый, двухметрового роста здоровяк, бесшумный Вал в руках которого казался игрушкой – всем группам вперед.

– Аллаху Акбар!!!

Не высовываясь, Абдулла полоснул из автомата через оконный проем – и взвыл от боли и страха. Сразу несколько пуль прилетели с разных сторон, одна из них ударила в автомат, искорежив его, другая – почти разорвала запястье, рука повисла на мясе, кровь хлынула рекой.

Ранение он представлял себе не так… в глазах потемнело, сердце колошматило как заведенное, толчками выбрасывая кровь через рану, подняться и вести бой не было никаких сил. Собрав волю в кулак – он должен умереть как шахид – здоровой рукой он потянулся к гранате в кармане…

Топот сапогов, хлопки в коридоре – подсказали ему, что русисты уже близко. Они – рядом.