Александр Рудазов - Апофеоз

– Я догадываюсь, о каком милорде идет речь. Он никогда не посещал Фрабозию лично, но здесь были его эмиссары. Они передавали мне некое предложение.

– Но вы его не приняли.

– Не принял.

– Даже зная, о каком артефакте идет речь?

– Это было соблазнительно, – не стал скрывать Сабрегон. – Очень. Я прежде всего антимаг, мэтр, вы должны понимать. Если бы я не разделял убеждений организации, которую возглавляю, меня сейчас здесь не было бы. Закончить нашу миссию одним решительным натиском… это было соблазнительно.

– Это закончило бы не только вашу миссию, – спокойно произнес Массено. – Погибли бы сотни тысяч, ваше высокоблагочестие.

– Возможно, даже миллионы, – согласился великий антимаг. – Я разделяю наши убеждения, но я разумный человек. Я понимаю, что в мире сейчас слишком много волшебников и от них слишком многое зависит. Если они погибнут все разом, до последнего, без исключений, мир снова канет в хаос. Далеко не такой сильный, как сорок пять веков назад, когда рухнула Старая Империя и началась Смутная эпоха, но ощутимый. Что говорить – для этого хватит одной потери порталов. Если они снова станут мертвыми камнями, планета снова распадется на отдельные континенты. Далекие путешествия снова станут до невозможного долгими и трудными. Мы же сами пользуемся вашими порталами, в самом-то деле.

– Однако должен заметить, что в «Антимагии» нашлись и… менее разумные люди, – сухо заметил Танзен. – Не просто парочка отщепенцев. Я знаю это не по слухам, сударь, не по чужим словам. Я видел их собственными глазами.

– Это в самом деле так, – вздохнул Сабрегон. – Я отказался поддерживать того, кого именуют милордом. Но нашлись такие, кто поддержал. На самом деле у нас тут произошел настоящий раскол. Тихий, внутренний, незаметный со стороны… но это была почти что гражданская война. Почти четверть активного блока «Антимагии» отделилась и отправилась принимать участие в этой авантюре. В том числе шесть гроссмейстеров, и среди них Эрванто си Торрьеха, самый способный антимаг после вашего покорного слуги.

– И вы их не остановили.

– Я считаю это большой глупостью с их стороны. Нельзя высиживать яйцо, если не знаешь, что из него вылупится. Но я еще раз напомню – я здесь не абсолютный лидер. Так же, как ваш Локателли – не полновластный владыка Мистерии, а всего лишь председатель в ученом совете. Про церковь не стану даже говорить… сколько там у вас понтификов?..

– Двадцать шесть, вы знаете, – спокойно ответил Массено. – И двадцать шесть фламинов.

– Гидра о двадцати шести головах и двадцати шести сердцах. И каждая голова говорит свое, а сердца стучат вразнобой.

– Мы как-то справляемся.

– Безусловно, безусловно. И мы тоже как-то справляемся. На самом деле до всей этой истории никому на ум не могло прийти сказать что-то мне поперек. Но в этот раз… соблазн оказался слишком велик. Четверть антимагов польстилась на легкий путь, а половина оставшихся, я чувствую, колеблется. Стоит им уличить меня в шашнях с Мистерией – и меня низложат. И милорд получит не четверть «Антимагии», как сейчас, а всю. Еще чаю?..

Танзен выпил еще чаю с ликером. Массено на сей раз вежливо отказался. Волшебник и монах немного помолчали, обдумывая слова великого антимага.

– Что с вами случится, если вас… низложат? – спросил Танзен.

– Я слышал, что в Мистерии моим именем пугают детей, – печально улыбнулся Сабрегон. – Вероятно, для волшебников я действительно страшная угроза. У вас есть так называемая шкала ПОСС… шкала опасности… Если не ошибаюсь, у меня в ней восемнадцатый класс…

– Девятнадцатый, – поправил Танзен.

– Девятнадцатый. Один из самых высоких. Однако для неволшебников я всего лишь слабый старик. Совершенно безобидный. Хотя я все еще неплохо владею боевым шестом, смею надеяться… мы все начинали с послушничества… но шест вряд ли поможет, если меня решат низложить…

Танзен снова замолчал. Кому-то на его месте могло показаться, что свержение или даже гибель великого антимага – хорошие новости для Мистерии. Но это отнюдь не так. Да, он не знает себе равных в этом мерзком искусстве блокировки чакр. Других настолько же сильных антимагов нет и не было.

Но пока «Антимагию» возглавляет Сабрегон, ее политика остается умеренной. Она ведет себя относительно тихо и охотится только на магиозов – в чем Кустодиан с ними вполне солидарен.

А вот его преемник… совершенно неизвестно, кто им станет и как тут все изменится.

– Можете ли вы чем-нибудь помочь? – нарушил молчание Массено.

– Нет, – помотал головой Сабрегон. – Тот, кого называют милордом, когда-то был волшебником, но сейчас он нечто иное. Антимагия никак ему не вредит. Мои собратья никогда бы не присоединились к нему, будь это иначе. Да и он не приблизил бы их к себе, будь они для него опасны. Что же до его сподвижников… тех, кто по разным причинам следует за ним… я не думаю, что и среди них много волшебников.

– Они были, но в малом количестве и не слишком сильные, – сообщил Танзен. – Их использовали втемную, и большая часть уже мертва. Возможно, все.

– Меня это не удивляет. Увы, антимагов на его стороне много, в том числе очень сильных. И используют их не втемную. Вряд ли милорд рассказал им все до последнего, но они точно знают о неких артефактах, способных исполнить некую миссию.

– Об этом и мы тоже знаем, – кивнул Танзен. – А вот сказал ли он, где находится… самый большой артефакт?

– Нет. Он либо сам этого все еще не знает, либо держит пока что в секрете. Возможно, переметнувшимся гроссмейстерам известно больше. Или другим его союзникам. Вам известно, где находится его основное логово?

– Одно было на острове Хор-Ханк, – задумчиво произнес Танзен. – Но оно разрушено… и оно не было основным, я думаю. Основное же… думаю, где-то в Джарии. Я прав?

– В Подгорном Ханстве, – проронил Сабрегон. – Среди покинувших Фрабозию был рыцарь, не полностью утративший мне верность. Я дважды получал от него весточки. Задолго до того, как прийти к нам, милорд нашел друзей среди хобиев и йоркзериев. И судя по тому, что я слышал, они от этого не прогадали. А вот что понадобилось под землей ему… не знаю, но могу предположить, что там тоже есть известный нам артефакт… возможно, как раз самый большой.

– Думаю, нет, – возразил Танзен. – Мне кажется, под землей Антикатисто разыскивал кое-что другое…

Подземелья. Мектиг ненавидел подземелья.

Сыро. Холодно. Темно. Как можно жить в таком месте? Как могут миллионы индивидов всю жизнь проводить без солнца и неба? С рождения до смерти прозябать в тесных пещерах и катакомбах? Мектиг не мог этого понять.

Обычно невозмутимый, как кусок гранита, здесь он ощутимо тревожился. Смотрел с беспокойством, подергивался даже. Особенно сильно – когда тоннели сужались.