Аластер Рейнольдс - Медленные пули [сборник litres]

– Для него – нет. Гонт был одним из первых. Ты что, не читал его досье?

Да Сильва поморщился:

– Извини. Немного отвлекся.

– Он был одним из первых двухсот тысяч, – напомнила Клаузен. – Членом эксклюзивного клуба. Как вы себя называли, Гонт?

– Избранные. Очень подходящее слово. А как еще нам было себя называть?

– Везучие сукины дети, – ухмыльнулась Клаузен.

– Помнишь, в котором году тебя усыпили? – спросил Да Сильва. – Ты был в первой партии, значит это случилось примерно в середине века.

– В две тысячи пятьдесят восьмом. Если надо, могу назвать месяц и число. Насчет времени суток не уверен.

– И ты помнишь, разумеется, почему на такое решился? – поинтересовался Да Сильва.

– Потому что была такая возможность. Потому что любой в моей ситуации поступил бы так же. Мир становился все хуже, катился под откос. Но еще не рухнул окончательно. А врачи год за годом продолжали твердить: до прорыва к бессмертию рукой подать, продержитесь еще немного. Но мы всё старели. А потом врачи заявили: мы все еще не способны подарить вам вечную жизнь, но зато с нашей помощью вы можете перескочить через годы ожидания.

Гонт заставил себя сесть на кровати, силы постепенно возвращались в конечности, отчасти благодаря растущей злости. Почему к нему не проявляют должного уважения? И почему, что еще хуже, его тут осуждают и оценивают?

– В нашем поступке не было ничего плохого. Мы никому не причинили вреда, ни у кого ничего не отняли. Мы лишь воспользовались имеющимися у нас средствами, чтобы достичь того, что и так к нам приближалось.

– Кто сообщит ему новости? – спросила Клаузен, глядя на Да Сильву.

– Ты проспал почти сто шестьдесят лет, – сказал мужчина. – Сейчас апрель две тысячи двести семнадцатого года. На дворе двадцать третий век.

Гонт снова обвел взглядом убогую комнату. У него имелись некие туманные догадки о том, каким станет пробуждение, но реальность оказалась совершенно иной.

– Вы мне лжете? – спросил он.

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответила Клаузен.

Гонт поднес к лицу руку. Она выглядела, насколько он мог вспомнить, в точности как и прежде. Те же старческие веснушки, те же набухшие вены, те же волосатые костяшки пальцев, те же шрамы и складчатая, как у ящерицы, кожа.

– Принесите зеркало, – попросил он, охваченный дурным предчувствием.

– Избавлю тебя от хлопот, – сказала Клаузен. – Ты увидишь примерно такое же лицо, с каким заснул. Мы ничего с тобой не делали, только вылечили поверхностные повреждения, обусловленные несовершенством ранних методов замораживания. Физиологически ты все тот же мужчина шестидесяти трех лет и проживешь еще лет двадцать или тридцать.

– Так зачем же вы меня разбудили, если процесс не завершен?

– А нет никакого процесса, – сообщил Да Сильва. – И не будет еще очень долго. У нас сейчас совершенно другие заботы. И среди этих забот бессмертие – на последнем месте.

– Не понимаю.

– Поймешь, Гонт, – пообещала подопечному Клаузен. – Рано или поздно понимают все. Кстати, мы тебя выбрали, учитывая твои способности. Ты ведь сделал состояние на компьютерах, верно? Работал с искусственным интеллектом, пытался создать мыслящие машины.

Одно из смутных разочарований оформилось в конкретное поражение. Он вспомнил энергию, вложенную в единственную цель. Вспомнил друзей и возлюбленных, которых сжег на этом пути, оставил за бортом, одержимый погоней за «белым китом».

– Из этого ничего не вышло.

– Да, но ты все же на этом разбогател.

– Всего лишь способ заработать. Какое это имеет отношение к моему пробуждению?

Клаузен хотела ответить, но что-то заставило ее передумать.

– Одежда в шкафчике возле кровати, по размеру должна подойти. Хочешь позавтракать?

– Я не голоден.

– Желудку понадобится какое-то время, чтобы проснуться. И если тебя тошнит, лучше опорожнись сейчас же. Не хочу, чтобы ты загадил мою машину.

Детали вдруг стали складываться в картину. Функциональное помещение, фоновый шум далеких механизмов, утилитарная одежда этой парочки… Возможно, он на борту какого-то космического аппарата. Двадцать третий век… Времени было вполне достаточно, чтобы основать межпланетную цивилизацию, пусть даже в пределах Солнечной системы.

– Мы на корабле?

– Конечно нет, – фыркнула Клаузен. – Мы в Патагонии.

Он облачился в нижнее белье, белую футболку и такой же серый комбинезон, как у местных. В комнате было холодно и сыро, так что одежда пришлась весьма кстати. Гардероб дополнили ботинки со шнурками, тесноватые в пальцах, но в остальном вполне пригодные. Материал был на ощупь самый обычный, дешевый, хотя местами ветхий. Зато сам Гонт был чист и ухожен, волосы ему коротко подстригли, а бороду сбрили. С ним хорошо поработали, прежде чем привести в сознание.

Клаузен и Да Сильва ждали его за дверью, в коридоре без окон.

– Наверное, у тебя масса вопросов, – сказала Клаузен. – Например, почему с тобой обращаются как с дерьмом, а не как с королевской особой? Что случилось с остальными избранными, что это за вонючая дыра и так далее?

– Полагаю, вы намерены в ближайшее время на них ответить.

– Расскажи-ка ему сразу о сделке, открытым текстом, – предложил Да Сильва.

Он успел надеть куртку, и через плечо у него висела застегнутая на молнию сумка.

– Что еще за сделка? – насторожился Гонт.

– Начнем с того, что ты для нас никакое не сокровище, – ответила Клаузен. – И тот факт, что ты проспал сто шестьдесят лет, нас совершенно не впечатляет. Это старые новости. Но ты все еще полезен.

– В каком смысле?

– Нам не хватает человека. Работа здесь суровая, потеря даже одного члена команды – для нас непозволительная роскошь.

Хотя они еще мало общались, у Гонта сложилось впечатление, что мужчина чуть более рационален, чем его коллега, и не проявляет столь явной антипатии.

– А сделка такая: мы тебя обучаем и приставляем к делу. Взамен, разумеется, о тебе будут хорошо заботиться. Еда, одежда, спальное место, лекарства из тех, что у нас имеются. – Да Сильва пожал плечами. – Мы все на это согласились. Если привыкнуть, то не так уж плохо.

– А какая альтернатива?

– Снова в мешок, бирку на палец – и в морозильник, – сказал Да Сильва. – В компанию к остальным. Выбор, конечно, за тобой. Или работать с нами, стать одним из команды, или вернуться в спячку и попытать счастья таким способом.

– Нам пора идти, – сказала Клаузен. – Не хочу томить Неро на шестой платформе.

– Кто такой Неро?

– Последний из тех, кого мы разбудили до тебя, – ответил Да Сильва.

Они двинулись по коридору, миновали несколько раскрытых двустворчатых дверей и вошли в нечто вроде столовой или комнаты отдыха. За столами сидели мужчины и женщины разного возраста, негромко разговаривали, ели, играли в карты. Все здесь выглядело по-спартански, вернее, по-офисному, от пластмассовых стульев до покрытых формикой столов. В дальней стене мокрое от дождя окно обрамляло прямоугольник серых туч. Гонт поймал несколько брошенных на него взглядов, отметил быстро угасший интерес у двух-трех присутствующих, но никто при виде него не изумился.