Евгений Южин - Угол

Из глубины зала мне призывно махали рукой. Я всмотрелся – там сидел Тарнух в компании знакомого мне лысого охранника и еще одного габаритного товарища, вероятно, той же профессии.

Доковыляв до них, я занял последнее свободное место за столом, бросив свой рюкзак под ноги. Тарнух весело осклабился:

– Говорят, ты себе работу нашел? – Я кивнул. – Ну, как тебе?

– Работа как работа. Матрос – это уже почти грузчик. – ответил я, стараясь не показывать вида, насколько вымотался.

– Ну, сегодня, положим, тебе повезло. А что завтра? Судна может еще неделю не быть. А калошу эту вы уже загрузили.

– Другая будет, – грустно ответил я, принимая свою кашу и лепешки от подошедшей девушки.

Компания, видимо, сидела уже давно. Подошедшая официантка сгребла их кружки, весело поинтересовавшись:

– Продолжаем?

– Я колбаски просил, – жалобно пробурчал незнакомый мне третий.

– Жарятся колбаски. Орешек на троих или?..

– Или, – твердо ответил Тарнух. – Ты же к нам присоединишься? – изволил он поинтересоваться моим мнением.

– Угу, – согласился я, налегая на горячую кашу.

– Знакомься. Это Лысый! – сказал Тарнух и заржал, указывая на знакомого охранника.

Тот нимало не обиделся:

– Знакомы уже!

– А это Чубчик! – Тарнух продолжал веселиться.

Чубчик не обратил на него никакого внимания, весь сосредоточившись на официантке, которая несла в этот момент вожделенные колбаски. Я ему тоже был, видимо, неинтересен. Посмотрев на заказанное моими новыми знакомыми колбаски, ребрышки, какие-то куски вяленого мяса и лоха, я не удержался и заказал себе на последние честно заработанные гроши таких же жареных колбасок, чем заслужил, наконец, одобрительное внимание от Чубчика. Дождавшись смены напитков, мы выпили.

– Илия, – Тарнух отлично помнил мое имя, – может, у тебя случайно еще есть кусочек вчерашнего орешка?

– Был бы, я бы его продал и спокойно дождался судна.

– Это да. Я бы за брикет такого орешка сам бы тебе весь твой отпуск оплатил.

– С питанием, – добавил я, и соседи заржали.

Какое-то время мы с Чубчиком почти не участвовали в беседе, увлеченные соответственно кашей и колбасками. Тарнух же пребывал в веселом возбужденном состоянии. И с чего бы это? Лысый поддакивал ему, ржал, когда надо, при этом откровенно разглядывая меня, как если бы прикидывал, сойду ли на жаркое или придется меня долго мариновать или тушить. Компания была в целом вполне терпимая. Все-таки не отморозки из Облачного края, а люди при деле – охранники ордена. Тарнух так вообще элита – шутка сказать, личная охрана, сопровождение важных грузов и бог знает что еще. Про свою напарницу он больше не упоминал, а я избегал этой темы – глаза его смотрели подозрительно трезво, когда он ржал над очередной незамысловатой подколкой о моем ближайшем будущем. Я заметил, что объектами его веселья в основном оставались мы с Лысым – подкалывать Чубчика Тарнух избегал. На мой интерес о его жизни на континенте Тарнух тоже отвечал немногословно. Точнее, сводил тему к извечным бабам, как он выражался, и деньгам. И это притом что он, сам признался, был женат. Было ощущение, что Тарнух чувствует себя здесь эдакой столичной штучкой, волею судьбы на время попавшей в далекий провинциальный городок. Я был нужен ему, как повидавший мир моряк, способный подтвердить достоверность всей той галиматьи, которой он щедро делился с местными.

Внезапно ржавшие Тарнух и Лысый замолчали и как будто сжались, Чубчик оглянулся и замер, перестав жевать. Я оглядел их вытянувшиеся физиономии и развернулся на стуле – то, что привлекло их внимание, происходило прямо за моей спиной.

А происходило там следующее: пара скелле – молодая симпатичная девушка и женщина старше ее раза в три, о чем-то говорили с хозяином заведения. Пока старшая внимательно слушала его, молодая провела надменным взглядом по обеденному залу, и все разговоры смолкли. Я почувствовал, как почти зашипела кожа на лицах моих собеседников, когда ее цепкий равнодушный взгляд скользнул по нашему столику. Чубчик отвернулся, но жевать дальше даже не пытался, Лысый и Тарнух опустили глаза и притворились мышками. В повисшей тишине стало слышно, как хозяин оправдывающимся тоном говорил что-то о коровах и молоке.

Я последовал примеру Чубчика – незачем лишний раз привлекать внимание к своей особе. Но тут сзади что-то зашуршало, Чубчик попытался встать, но замер на полпути. Прямо за мной стояла пожилая скелле, внимательно глядя на Тарнуха.

– Я помню. Через час буду, – внезапно тускло прозвучал голос охранника.

Я сидел между ними, вращая головой, как филин, – страха перед скелле я уже давно не чувствовал, но и, естественно, не собирался этого демонстрировать. Скелле мазнула презрительным взглядом по моему лицу и вновь обратилась к охраннику:

– Этот?

– Да.

Я напрягся, но скелле только презрительно махнула рукой, развернулась и не спеша направилась к выходу, сопровождаемая своей молодой спутницей.

Когда я развернулся к столу, Чубчик уже жевал.

– И что это значит, Тарнух?

Тот приободрился, хотя веселья в его глазах больше не было:

– Чего тебе неясно? – ответил он довольно грубо.

– С какого перепуга скелле мной интересуются? Вот что мне неясно. – Я внимательно следил за ним.

– Очень ты им нужен! Им на тебя плевать! А докладывать обо всех приезжих – это моя работа. Если ты еще не понял, матрос, то эта земля принадлежит ордену! Никакой светской власти здесь просто нет. Законы Мау не действуют! Местной общины здесь нет. Скелле сами решают, что и как. – Он отхлебнул изрядную порцию орешка. – А чего ты напрягся? Их такие, как ты, не интересуют. Посмотрели на тебя, и все! Живи дальше! Какашки вон собирай. Или в коровник – там говно поароматней будет!

Лысый заржал вслед за Тарнухом, Чубчик нахмурился, зацепил какой-то кусок и отправил его в рот – сама невозмутимость.

– Ладно. Проехали. – Я вернулся к остаткам своей каши и колбаскам.

– Погоди, Илия. У меня к тебе дело – взаимовыгодное. Не хотел сейчас говорить, но видишь – служба зовет, время поджимает.

Тарнух наклонился ко мне, его глаза хитро прищурились, Лысый замолчал, с ехидной ухмылкой разглядывая меня. В этот момент он мне напомнил одного давнего школьного неприятеля, который, замышляя какую-нибудь гадость, всегда начинал ее с выгодного делового предложения.

– Говно месить ты не пойдешь. Я это сразу вижу – у меня на людей глаз наметан. Другой работы ты здесь не найдешь. Может, разок, другой тебе и перепадет удача, но я это тебе точно говорю – пока суда с моря не придут, делать тут нечего. А как придут, то делать тебе тут опять же будет нечего. – Он заржал, поддержанный Лысым. – Короче, я куплю у тебя колечко, что ты показывал, и оплачу тебе постоялый двор и пропитание до первого судна. С хозяином я уже договорился. Погоди! – поднял он руку, видя мою реакцию. – Ты же парень опытный! Это видно. Закон здесь – орден. Ордену на тебя плевать! Я не хочу, чтобы моя выгода пропала где-нибудь под пирсами или в черном лесу. Цену за колечко тебе тут никто не даст, но и выгоду не упустит. Народ местный ушлый – они нашего брата с Мау терпеть не могут. Стоит тебе его кому показать, пиши пропало! Не увижу я больше своего земляка, опытного матроса и хорошего человека! Надеюсь, ты хозяину его не показывал?