Евгений Южин - Угол

В отдалении на спокойной воде бухты покачивалась изящным вытянутым телом знакомая яхта с ослепительно белой надстройкой. Я осмотрелся – на меня никто не обращал внимания, никто не шел в мою сторону, никто даже не смотрел на меня. Было такое ощущение, что яхта – наскучившее всем украшение, бесполезное и ненужное. На палубе судна никого не было видно, и я двинулся к пирсу, надеясь, что кто-нибудь на яхте заметит меня, если я выйду на самый дальний его конец, правда, уже занятый пришедшим судном из Моря Тысячи городов.

Рядом с паромом обнаружился знакомый купец, кивнувший мне, узнавая, пара грузчиков заулыбались, увидев недавнего партнера, но я прошел мимо, помахав недоуменным взглядам вослед рукой.

Пробравшись мимо суеты вокруг причаленного судна, я заметил то, что не было видно с берега, – одинокую фигурку матроса, сидевшего на самом краю. Матрос оглянулся, заметил меня и вскочил – так, для меня оставили посыльного.

Выглядел он хмуро и настороженно и не двинулся с места, поджидая, пока я подойду к нему. Стоило мне приблизиться, он протянул скрученную тонкой трубочкой записку:

– Это вам.

Приняв ее, я спросил, гадая о напряженном виде матроса:

– Жарко сидеть тут? – Тот пожал плечами. – Где Сам?

Матрос как-то испуганно посмотрел на меня, сжался и коротко бросил:

– Велено передать это. Говорить ничего нельзя. Я пойду?

Я в недоумении смотрел на него:

– Куда пойдешь?

Матрос кивнул себе за спину. Только тут я заметил, что внизу болтается небольшая шлюпка, невидимая сверху.

– Так, кем велено передать? И кто тебе велел молчать?

– Скелле, кто еще? – матрос дернул губами и, уже не обращая на меня внимания, полез вниз в шлюпку.

Неприятное ощущение возникло где-то в животе и медленно разлилось по телу, прогнав ощущение курортной беззаботности. Я сорвал шнурок, обернутый вокруг записки, и уставился на слоговое письмо Мау, обнаружившееся внутри: «Сегодня за два часа до заката на Тонком мысу. Жизнь главы семьи Ур за ребенка. Мальчику ничего не грозит».

Итак, времени до вечера еще много, но что с ним делать, неясно. Своим непродуманным поступком Сам подставил под угрозу всю операцию в тот момент, когда до полной победы оставалось всего ничего. Я застыл изваянием под жарким солнцем, провожая взглядом уходящую к застывшей посреди бухты яхте шлюпку. Матрос в ней греб не торопясь, и в этот момент я позавидовал ему.

Конечно, у меня было небольшое преимущество перед скелле – они не знали, что я могу обнаруживать их присутствие трубой с относительно большой дальности. Прочесав остров с самолета – это было слишком сильно сказано, речь в лучшем случае шла о поселке и монастыре с окрестными фермами, я мог бы обнаружить их всех. Но где среди них находится Сам? И что делать дальше? Атаковать сестер без помощи Аны безрассудно. Да и с ее присутствием это крайне рискованно. Не говоря уж о том, что у меня язык не повернется обратиться к ней сейчас, когда она обрела свое сокровище. Рисковать жизнью не только матери моего сына, но и будущим самого ребенка – немыслимо! Кроме того, решись я на атаку, даже имея все шансы на успех, они приведут свою угрозу в исполнение. Мне не особо жалко было Сама, не один раз пытавшегося убить меня. Более того, сейчас я злился на его безрассудство и готов был убить его собственноручно. Но моя скелле не должна страдать! Она только что пережила страшную трагедию, обернувшуюся восторгом возвращения уже оплаканного малыша, и я боялся – скелле она или не скелле, я чувствовал глубоко внутри нее маленькую испуганную девочку, и не мог позволить обидеть ее еще раз.

Шлюпка добралась до яхты и, обогнув, скрылась за ее корпусом. Я ощутил, что правая сторона лица пылает, истерзанная солнцем, и повернулся. Еще раз достал свою трубу и осмотрелся – скелле по-прежнему не видать. Ну и хорошо! Поборов сильнейшее искушение разбежаться и прыгнуть в чистую воду океана, я зашагал к берегу. Мне почему-то казалось неуместным наслаждаться купанием, пока мои сидят в лесу на горе, и я решительно зашагал к таверне, закупиться вкусностями для них. На конспирацию было уже наплевать.

Искать Сама большой нужды нет. Если скелле не хитрят сверх меры, то он будет вечером на этом самом Тонком мысу. Конечно, в сопровождении скелле, но кто сказал, что его сейчас не сопровождают постоянно? Безумная надежда мелькнула в голове, когда я вновь миновал суету вокруг парома. Я остановился, сбросил рюкзак и, порывшись, вытащил камень для маяка, который оставался на яхте. Если кольцо у Сама, то есть шанс найти его!

Увы! Искра отчетливо указывала на яхту. Видимо, Сам даже не озаботился захватить перстень, когда спускался на берег. Вновь накатила злость на самонадеянного главу семьи. Вероятно, сказывалась привычка последнего во всем полагаться только на себя, убежденность, что никто, кроме него, не сможет решить никаких проблем. Теперь он сам одна большая проблема!

Ветерок с моря остался за спиной, я нырнул в раскаленное переплетение улиц поселка. Куда деть Ану с ребенком? Перебраться на яхту, пользуясь отсутствием скелле? Но тогда Ана узнает о том, что случилось, и наверняка вмешается. Она очень любит своего отца и, я не сомневался, будет рисковать своей жизнью ради него. Единственный вариант – оставить ее на горе, отправив яхту вдоль южного берега на запад. Ана будет в курсе, куда ушла яхта, и найдет ее с помощью самолета, что бы ни произошло на мысу.

Хозяин постоялого двора был на месте. Трое парней, его люди, собрались вокруг барной стойки, выслушивая его указания, – местный вариант планерки. Зал таверны был пуст, мебель сдвинута, и толстая тетка скребла полы длинной шваброй. Пахло не очень свежей влагой и мокрой пылью.

– Матрос! Ты куда пропал?! – уставился Сармах.

Лица его прислуги, как локаторы, нацелились на меня.

– Гулял.

Хозяин взмахом руки заставил вспорхнуть застывшие лица, на мгновение стало тесно, затем люди стали исчезать один за другим, как схлопывающиеся мыльные пузыри – вот один исчез на кухне, другой хлопнул входной дверью, третий метнулся куда-то по лестнице, и осталось только шорканье швабры в пустом зале за моей спиной и чем-то довольный Сармах.

– Собери мне поесть, Сармах. Самого лучшего, что у тебя есть. Человек на пять.

– Нанялся на яхту? – кажется, я начинал понимать причину хорошего настроения хозяина.

– Ага.

– Тогда деньги вперед. Уговор был до первого судна. – Сармах довольно осклабился.

– Хорошо, – не стал я портить ему настроение, хотя мог бы предъявить несъеденные завтрак и ужин.

– Сейчас все сделаем, – забрав деньги, весело пообещал хозяин и ушел на кухню.

Я подвинул стул под недовольным взглядом уборщицы и уселся, дожидаясь заказанного. Меня беспокоило, что сказать Ане. Как объяснить мое отсутствие вечером? Я поймал себя на мысли, что уже решил явиться на встречу. Притом один. Собственная решимость в этот момент испугала меня. Но спорить с самим собой было бесполезно. И я занялся составлением плана вранья.