Ник Перумов - Мои путешествия с Кларой Хюммель

И бесполезно было верещать «госпожа Клара!..», потому что госпожа Клара билась не на живот, а на смерть с шестёркой на удивление ловких и увёртливых звероящеров.

Печать хрустнула, трескаясь под пальцами; взлетел удерживаемый внутри скляницы могущественными чарами крохотный серебристый шарик.

Субстанцию эту полагалось использовать лишь в самых крайних случаях как компонент в особо сложных алхимических реакциях; но сейчас шарик, повинуясь лихорадочному жесту Леандры, поплыл прямо к развилке пары чёрных ветвей, самых толстых, от которых отходили все остальные, опутавшие гнома.

Не так всё это надо было делать, совсем не так!..

Но попробуй — ка, придумай что — нибудь, когда на тебя мчит орда озверевших от вскрывшегося обмана… — постой, ящеры — они просто голодные, они всегда голодные, а озверевшие они всегда — что я несу, ой — ой, что…

Серебристая капля беззвучно коснулась развилки.

И в тот же миг из раскрывшихся разом нескольких «дыхал» ударили струи пламени — кажется, прямо в спину гнома.

Ветви, отвилки, сплетения — всё это вдруг рухнуло, растекаясь чёрной жижей, над ней поднимался пар; гном оказался совсем рядом, мелькнула снежно — белая кожа; ствол биота словно складывался сам в себя, растворялся, расползался мокрой кашей; пламя, бушевавшее внутри, угасало словно без причины — универсальный растворитель старательно исполнял предписанную функцию.

Чёрное озерцо начинало растекаться окрест; варан, словно сообразив, что дело плохо, вдруг ткнулся мордой в плечо Леандре.

— Прекрасная дева… — за луку седла, с другой стороны, ухватилась короткая, но мощная, словно стенобитный таран, рука, мускулы вздулись. — Буду благодарен, если отвратишь ты взор свой от меня, ибо вид мой невместен, и…

— Залезай! — вместо ответа взвизгнула Леандра, ибо мандуки были уже совсем близко. — Хватайся за…

Она хотела сказать — хватайся за меня, но не успела. Гном мигом оказался на спине варана, однако даже и не подумал коснуться госпожи интерна.

Варан, не требуя понуканий, сорвался с места — и, наверное, в те мгновения он на самом деле обогнал бы любого скакового дракона.

На месте жуткого псевдодерева осталось только широкое пятно смоляной, тёмной, словно вар, субстанции; однако оно стремительно светлело, чернота уходила, сменяясь неожиданно — чистой синевой; и в этой водной синеве Леандра увидала смутный силуэт, словно танцевавший над невообразимыми глубинами.

Описание всего случившегося потребовало немало строчек; в реальности прошли считанные мгновения, однако Леандра запомнила каждое из них, словно целую вечность.

Резко просветлевшее пространство — словно окно в океанскую толщу; стремительная тень, длинные серебристые волосы, рыбий хвост, человеческий торс.

И — всё. Варан уже нёсся прочь, являя чудеса резвости; Клара Хюммель вдруг оказалась рядом, взмахнула шпагой, словно салютуя — за их спинами загудело пламя.

Заклятия вдруг заработали?..

Что случилось с мандуками, Леандра тогда не задумывалась. Варан улепётывал с такой похвальной шустростью, что ей оставалось только стараться не слететь с тропы, наспех творимой госпожой Хюммель, исхитрившейся вспрыгнуть на спину их скакуну и примостившейся чуть ли на самом хвосте.

В отличие от гнома, мастер Клара сразу же и очень крепко ухватила впереди сидящего за предплечья.

Дикие заросли Междумирья сомкнулись за ними.

— Стой, Леандра! Стой, тебе говорят! Поводья натяни, демоны тебя трах… стукни!

Руки у Леа оцепенели, их свело; паника билась и орала внутри, казалось, следом за вараном мчит вся мандуковая орда.

— Стой, дурында! — гаркнула Клара, пихнув ученицу в плечо и это, наконец, подействовало.

Варан замер, словно налетев на незримую преграду; бока его бурно вздымались, а в обращённых на Леандру взглядах сквозили немой укор вкупе со всей скорбью мира.

— Досточтимая госпожа… — раздалось сзади. — Прошу —

— Держи, — за спиной Леандры зашуршала ткань. — Накройся. Не смущай девушку.

— Да разве ж я б посмел?! — ужаснулся приятный баритон. — Она моя спасительница! И пред нею я в вечном долгу! Верным слугой её пребуду, пока не искуплю!..

— Гм. Вот для начала обмотай, э — э—э, скрыв мощь чресл своих. Плотнее. Ещё плотнее. О долгах твоих поговорим потом — я Клара. Клара Хюммель, — прервала чародейка излияния их нового спутника. Леандра так и застыла на спине варана, не в силах обернуться. — Длинноват плащик — то — на, подвяжи. Леа! Ты там что, в статую превратилась? Слезай! Уже можно смотреть. Давай, госпожа интерн, первая помощь и обработка ран, нанесённых агрессивной псевдорастительой формой… ну, сама знаешь.

«Как она ещё ухитряется шутить?! Ой, мама — мамочка, мы же все едва не погибли — ой!..»

Леандру трясло; она не могла разжать судорожно впившиеся в поводья пальцы.

Клара вдруг оказалась рядом, жёсткая ладонь легла на плечо.

— Та — ак, дорогая. Ты у меня, оказывается, в шоке, в самом настоящем. Где у тебя в поясе это снадобье?..

Леандра ничего не ответила.

Силы святые, мы ж там запросто бы остались. И никакая магия б не помогла. А — а—а — а, как же мама? Папа? Зигмунд с Крокордилией?!..

— Осмелюсь ли я предложить…

— Помоги снять ученицу с седла. И, кстати, может представиться, гном.

— Нет! Нет! Только ей, спасительнице моей, прекрасной деве, назову я прозвище своё! И только она сможет разрешить меня от клятвы! — Когда ты успел поклясться, почтенный? — искренне изумилась Клара.

— Всякий гном, спасённый прекрасной девой, в миг спасения своего молчаливо клянётся всем подземным богам, рудных и золотых жил властителям, даёт нерушимую клятву, что будет верен спасительнице своей до того мига, пока долг свой не искупит — и после того такоже, как совесть его повелеть соизволит! — настаивал баритон.

— Ты дал клятву без слов? Никто не выступил свидетелем?

— Как это «никто»? — теперь уже гному настала очередь изумляться. — Великий Граннар, Первый Гном, слышал мою клятву! Он всё слышит, если его попросить, даже помысленное, а не только лишь сказанное!

— Ну, хорошо, — не стала спорить Клара. — И как же долго длится этакое… гм… служение?

— Пока не будет исполнен долг!

— Но кто решает, когда именно он исполнен? — чародейка не уступала гному в упрямстве. — Наверное, э — э—э, спасительница?

Леандра слушала и не слышала. Слова вплывали в сознание лёгкими призрачными облачками, сливались, вновь разделялись, а потом вдруг рушились вниз, на самое дно памяти, становясь суровыми, несокрушимыми монолитами.

«Служить спасительнице», «даёт нерушимую клятву», «пока не будет исполнен долг» …

Ой…

Пляшущие облачка вдруг явили ей родную Долину, знакомую улицу, родительский дом. Все высыпали встречать её, Леандру, — но рядом с ней вышагивает — ай! караул! спасите — помогите! — совершенно нагой гном, обвитый чёрными ветвями псевдодрева, волочащимися за ним, словно обрывки плаща.