Андрей Но - Субъект. Часть третья [publisher: 1С-Паблишинг]

Рассеянно бредя по пустырю, я вдруг с холодком вспомнил, что не только планеты движутся вокруг Солнца, но и само Солнце… Сам Млечный путь должен был вращаться вокруг чего-то уж совсем непостижимого воображением. И, тем не менее, тени от его инерции тоже где-то должны быть. Но сколько бы я не тужился, не внюхивался в подноготную и без того тончайшего мира тонких материй, теней от инерции вселенский скоростей я не ощущал. Скорее всего, они были настолько большими, неохватными, что мне, равно как и муравью рядом с ногой гиппопотама, попросту не хватало широты сознания это воспринять. И, честно говоря, оно и к лучшему. Несколько сотен километров в секунду… Тут, боюсь, и сковородки хватит, чтобы откатить человечество до палеолита…

Наконец, пустырь прервался глубоким ущельем, из которого поднималось пыльное облако, а потом местность стала слегка наклонной, вдалеке замаячил рельеф непроходимых гор. Вокруг них стояла туманность, которую след пронзал и исчезал из виду. Преодолев ее двумя нетерпеливыми прыжками, я оказался по ту сторону облачной баррикады и от увиденного застыл прямо в воздухе – вершина была разворочена так, словно в нее угодил метеорит. По склону все еще осыпались мелкие обломки, у подножия стоял грязевой заслон, оттуда до сих пор доносились раскаты грохота. Каково же было мое удивление, когда облетев пробитую вершину, я обнаружил, что попадание было сквозным, а след, хоть и ставший на порядок расплывчатей, все же продолжал кренить свое – низкая облачность скрывала его дальнейшую судьбу, но я решительно полетел дальше. Я страсть как желал увидеть финишную черту приключений этой гранитной глыбы.

Я летел все дальше и дальше, а высота, не прекращая, возрастала. Алиеноцептивно я ощущал присутствие тяжелой пыльцы, что медленно оседала, впитываясь в перистые облачка. Облачков, кстати, становилось все больше, они темнели, и в них понемногу разгоралась междоусобица потенциалов действия. Чувствовалось, что внизу поднимается ветер. Скоро будет гроза. А конца следа еще даже не видно. Но тем сильнее меня обуяло нездоровое возбуждение. В моих руках было абсолютное оружие, мощь которого не получается измерить. Парой-тройкой таких запусков можно повернуть вспять любую армию или обрушить здание, да даже целый мегаполис, словно карточный домик. О чем уж тут было жалеть!

Забывшись, я поднялся слишком высоко, ландшафт отсюда напоминал разноцветную мозаику. Где-то слева сверкнул высвободившийся статический разряд, мои волосы на голове вздыбились. Махнув рукой на дальнейшие поиски, я камнем полетел вниз. Меня переполняло ликование, мне так хотелось им с кем-нибудь поделиться. Сегодня-завтра я соберусь с духом и наведаюсь к директору Айсберга. И после этого отпадет нужда ежедневно проговаривать внутри себя преимущества отшельнической жизни. Уже на этой неделе я снова стану свободным человеком.

Погода портилась на глазах, но внутри меня будто зажглось солнце. Я быстро несся над берегами и равнинами, любовно окидывал взглядом проносящиеся под собой плантации и другие, облюбованные мной места, душистые поляны и интимный водоем, скрытый от всего мира за крутым утесом. Я знал, что вижу все это в последний раз. В сердце что-то екнуло. Если бы только произошла до нелепого невообразимая случайность, и я снова бы столкнулся с той девушкой в лесу… Если бы только был еще такой шанс, которого я не заслуживаю дважды, увидеться с ней, то я бы ее уже не отпускал. Я бы заключил ее в объятия и унес бы к себе в дом. Я бы показал ей все полюбившиеся укромные места, искупался бы с ней в том тайном бассейне. А если бы нам случилось бы застать северное сияние, которые в этих местах где-то должны быть, я бы непременно вознесся вместе с ней прямо к нему… Вот так ванильная глупость!.. Я неловко улыбнулся своим мыслям.

Небо хмурилось, тучи сгущались. Хоть и до вечера еще было далеко, в сосновом лесу было уже темно как ночью. Где-то вдалеке слышались раскаты грома. Моросил дождь. Такую погоду, честно говоря, я наблюдал здесь впервые. Шмыгнув, я опять уловил неуместный в лесу запашок хлора. Торопливо продираясь сквозь кусты, я пытался вспомнить место наших необговариваемых встреч. Конечно, вряд ли ее можно застать здесь в такую погоду, да и вообще… тогда я ушел, не оставив ни малейшей надежды на возвращение. Но я все равно верил, что увижу ее именно сейчас. Показались уже знакомые деревья. И тут до меня донесся чей-то голос, мужской. Даже, скорее, рык… Обеспокоенно прислушиваясь, я ускорил шаг, побежал.

Рычание повторилось. Теперь уже не было сомнений, что это зверь. От крайне дурного предчувствия в моей голове что-то сжалось, я будто забыл как пользоваться алиеноцепцией и потому бежал со всех ног как простой, ограниченный человек, которому необходимо увидеть все собственными глазами…

И перед ними предстала следующая картина. Над чем-то под деревом склонился огромный медведь. На звук моих шагов он развернулся всей тушей, единственный глаз зажегся темным, бессмысленно злобным огоньком. Желтые клыки у старого знакомого были окровавлены. Под ним лежала она. Светлые, потемневшие от крови волосы разметались по земле. Лица не осталось, грудь измочалена, повсюду обрывки сине-красной одежды. Девушка была мертва. Рядом в уже намокшую от дождя грязь были вдавлены косолапым отпечатком два расплющенных яблока.

Медведь люто взревел и ринулся на меня, но неведомая сила с такой скоростью зашвырнула его в небо, что страшный крик, последовавший за ним вдогонку, так и не догнал зверя. Через пару секунд он превратился в неразличимую точку, затерявшуюся где-то в черных тучах, из которых теперь уже лило, как из ведра.

Я неверяще смотрел на то, что от нее осталось. Мне жутко было подойти ближе, чтобы разглядеть… Узнать… Я просто стоял на том же месте, уперто отказываясь верить в произошедшее. Но картинка не менялась. Она была правдой. В знак подтверждения она обрушивалась на меня снова и снова, как этот ливень. А в голове прокручивалась одна и та же мысль… Надо было с ней тогда остаться.

Найдя в себе силы, я все же подошел к тому, что от нее осталось. Вода уже почти смыла всю кровь, но картина оттого не становилась менее ужасающей. Я мог бы защитить ее от чего угодно в этом мире… Но только не от собственной безучастности… Почему раньше я не осознавал так четко как сейчас, насколько опасно в одиночку бродить по дикому лесу. Почему я спокойно допускал мысль, что она здесь одна, только ради меня, в глуши, беззащитная… Почему я не убил этого проклятого медведя сразу в тот раз, на берегу. И там и здесь я не хотел ни во что вмешиваться, не хотел чувства ответственности… И теперь эти две упущенные ответственности столкнулись между собой, породив без моего ведома третью, самую тяжкую и невыносимую, которую уже было невозможно окупить. Я горестно покосился на раздавленные яблоки. А ведь она хотела сделать мне приятно… И я хотел. Вот только уже некому.