Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз. Книга 2 [СИ]

— Тавроги… в «ничейных» землях… — Торкел, окинул взглядом горизонт. Ему доводилось видеть таврогов в детстве, и с тех пор память хранила образ звероподобных, разукрашенных татуировками силачей даже во время еды не сходивших со своих коней.

— Ой, тавроги! Как хочется их увидеть! Мы же посмотрим на них, правда? — захлопала в ладошки Луола.

— Обязательно посмотрим, красавица! — рыцарь подмигнул ей и повернулся к товарищам. — Надеюсь, что нам не придется встретиться с ними. Но если уж придется — знайте, что пощады никому из нас не будет. Увидел — убил, не убил — умер сам! Айслин, будем надеяться, что твой огонь напугает их. Хотя говорят, что даже десяток сахаларов бегут, увидев одного таврога.

— А на кого они похожи? На Саурчика или на Айслинчика? — продолжала щебетать Луола.

Она так и продолжала называть их придуманными ею же именами и друзья не перечили ей.

Впервые за длительное время они встретили и общались с ребенком, и встреча эта была им в радость. Загрубевшие в скитаниях и боях они постепенно начали оттаивать и позволяли девчонке теребить их за уши, ковыряться в поклаже и задавать бесчисленные вопросы. В ушах начинало звенеть от ее голоска, и Торкел начинал беспокоиться за то, что за этим шумом они прослушают приближение врага.

Но вокруг было тихо, и степь была видна на многие мили вокруг.

Торкел оглянулся на Лару. В отличие от своей дочери она ехала молча, как настоящий воин. Она уверенно сидела в седле коня купленного в Ирдане, и Торкел еще раз убедился, что Аин было в кого пойти и статью и красотой.

Вообще-то им было гораздо удобнее двигаться по южным отрогам гор, направляясь к Сиенту, но Лара не пожелала остаться в Ирдане, решив переехать поближе к столице в Айфриг, где у нее была какая-то родня. А Торкел по одному ему известным причинам решил сопроводить ее до границы Империи. Для этого чтобы сократить путь, он решил пересечь территории Равнин, клином, выдающимся между Синими Горами и Брондствами.

Решено было дойти до пограничных постов на Зеленой Линии и уговорить их переправить мать и дочь в Айфриг. Уговорить — значило попросту заплатить достаточно, чтобы командир снарядил обоз и провожатых. Денег у них было достаточно даже до того, как, расправившись с Лагрэфом, Айслин и Сауруг наведались в Лиссандрию. Вернувшись, они наперебой рассказывали ему о найденной им сокровищнице, но он только отмахивался от них, занятый своими потаенными мыслями.

Уже в Ирдане Айслин посетил гостивших там же сиентских купцов и продал им часть найденного в сокровищнице. Он едва дотащил свой барыш до постоялого двора, где его ждал Торкел.

Рыцарь, недолго думая, взял мешок с золотом, добавил в него свой кошель и повесил на спину Айслину. Айслин с лица, которого еще не исчезла радостная улыбка, охнул и согнулся под его тяжестью.

— Все это понесешь сам! — твердо сказал Торкел. — Раз так золото любишь — будешь сам его таскать!

— Я же просто так, — оправдывался Айслин. — Интересно было, сколько дадут за находки.

— Где мы его оставим? — поучающим тоном Сауруг поддержал Торкела. — Дома то у нас нет. Мы и так задержались, а тут еще тащи такую тяжесть. Коней бы хоть пожалел. Не на прогулку все-таки едем.

— Понял я, понял, — мрачный Айслин сел на лавку и опустил голову.

Впрочем, золото оказалось нелишним и Торкел, отделив свою долю, половину ее передал Окристу с пожеланиями потратить его на благое дело. Окрист долго разглядывавший увесистый мешочек, молча обнял Торкела и тут же погнал писаря с лицом растолстевшей крысы за старейшиной коттеронской общины. Торкел наградил напоследок писаря суровым взглядом и не успели они с Окристом выпить третью поминальную чашу, как в дверь постучали. Глава коттеронцев — оружейников сверкнул из-под развесистых бровей на столбики золотых монет на столе и тут же развернул перед ними телячьи выделанные кожи с рисунками новых образцов оружия. Торкел помог советом и уже к пятой кружке Ирдан обзавелся сотней многострельных арбалетов, оригинальным дискобоем и «ведьминой метлой». Торкел только хмыкнул, когда представил «метлу» в действии, сметающую и штурмующих и их лестницы. Коттеронец все выкладывал и выкладывал новые образцы, и денег почти не оставалось, но тут, насмерть перепугав Менода, в управу ввалились обеспокоенные Айслин с Сауругом и после первой же кружки сообразившие, что к чему, ни слова не говоря, потянулись к кошелям. Сияющих столбиков на столе прибавилось, и к полуночи Ирдан стал, пожалуй, самым оснащенным городом в Империи, исключая понятное дело столицу. Кроме того, было решено надстроить стены и создать долговременный запас продовольствия. Уже ночью были вызваны мастеровые и купцы, очень недовольные, что их оторвали от сна. Раздраженно ворча и ругаясь, они опрокидывали кружку, сопя, выслушивали, недоверчиво разглядывали золотые кружочки, и тут же расчищая стол, требовали дать им бумагу и стило. Измученный Менод сновал по кабинету, таская то одно, то другое. Комната была полна народу, все ругались и спорили — работа кипела, все были при деле, и только в углу на двух табуретах спал разомлевший и еще не оправившийся от раны Сауруг. Под утро Торкел решил, что свой вклад в общее дело он сделал и погнал компанию домой. Айслин давший к тому времени несколько довольно дельных предложения уходить не хотел, но Торкел напомнил ему о предстоящей дороге.

Позже было решено поделиться золотом и со спасенными женщинами, и момент преподнесения им кучи золота вмиг сделавшего их очень богатыми людьми был настолько приятен, что даже Торкел растаял. Сауруг расцелованный в обе щеки, застенчиво пробормотал, что теперь в жизни не будет мыть лицо, храня след поцелуев, на что Айслин язвительно заметил, что клятвы излишни — он и так никогда не моется.

Отдохнув и запасшись продуктами, они тронулись в путь на рассвете третьего дня пребывания в Ирдане. Провожать их вышло множество народу во главе с Окристом, но без Менода. Как говорят, писарь слег в больницу с сильнейшим нервным потрясением.

Они в последний раз взглянули друг на друга, и маленький отряд двинулся на восток от гор, по кажущейся бескрайней зелёной степи.

Путешествие с женщинами оказалось очень непривычным, долгим и утомительным. В свое время Торкел не без содрогания глядел, как головорез и хладнокровный рубака Трэз после посещения Южанки начинал вспоминать какие-то желтые цветы и какое-то «дивно поющее утро». Сейчас же после непрерывного щебетания Луолы, многочисленных привалов и быстрых и сытных обедов, которыми их потчевала Лара, он стал осознавать, что начинает меняться. Раньше он гнал бы отряд от рассвета до заката, а может быть и ночью. Теперь же были обязательные ночевки — «потому что ночью молодые люди должны выспаться». Обеды были еще полбедой, но ведь были еще и ужины и даже завтраки. «Молодые люди должны хорошо питаться», — говорила Лара и накладывала им еды в чисто вымытые котелки. Торкел подозрительно глянул на заметно округлившегося орка. Неделя жестоких боев в поселке лесорубов неожиданно пошла ему на пользу.