Геннадий Башунов - Продавцы грёз. Том второй

— Третье. Но, пожалуй… — я не договорил.

— Так не должно быть. Ты должен жить только в своем Отражении. Наверное, твой Слепок поврежден. Я никогда не слышала, чтобы оставшиеся в живых Продавцы грез ходили друг другу в гости.

— Оставшиеся в живых?

Силия удивленно посмотрела на меня.

— Разве ты не использовал Слепок этого Авера?

— Нет.

— Что ж… тогда ты поймешь, когда используешь. Я точно не знаю, что именно там будем, но тебе предстоит битва.

Я пожал плечами. Драться мне не впервой.

— Значит, ты стремишься к этому? — спросил я, чтобы прервать молчание. — К уютному домику, где живут добрые и хорошие люди, а убийцы вроде меня бегают по лесам, убивают и жрут друг друга?

— Пока — да.

— Но это же…

Неправильно? А что правильно? Запуганные и одинокие люди на огромном кладбище? Разрушенный домик, где никто ни к чему не стремиться, и яма, скрытая от чужих глаз лесом?

— Что — это же? — спросила Силия. Строгий взгляд ее разноцветных глаз вновь обратился ко мне.

— Это лучшее, что я видел, — признал я. — Хоть это и неправильно. Это — зло. Но меньшее из тех, что я видел раньше. Возможно, я бы даже согласился погибнуть ради такого Отражения, но…

Я не договорил. У меня была цель.

Силия поднялась с крылечка и отряхнула подол.

— Если не будет Аларии, то смысл в тебе, как в Представителе пропадет. — Она на миг замолчала. — Твоя рука болит?

— Немного, — кивнул я. — Но воспоминания — больнее.

— Понятно… У тебя еще есть время подумать, Алексей. Я впущу тебя в домик.

— Я подумаю.

— Одежда или смерть! — рявкнул я, выскакивая из кустов и тыча в прохожего пистолетом.

Но вместо поднятых кверху лапок я услышал поток брани и чуть не получил в брюхо порцию свинца, пущенную из обоих стволов двустволки. Несмотря на то, что патроны были заряжены дробью, меня не зацепило. А вот кустам слева пришлось несладко. Выругавшись, я выстрелил в землю и снова ткнул пистолетом в свою жертву.

— А за такое можно и жизни лишиться, — зловеще сказал я.

Впрочем, теперь у путника желание рыпаться пропало совершенно: перезарядить ружье, находясь под моим прицелом, он, конечно же, не успел бы. Повинуясь моему жесту, он бросил на дорогу разряженную двустволку, рюкзак и начал стаскивать ботинки. Смотрел он на меня при этом зверем.

— Вернешься через пятнадцать минут, — сказал я, когда моя жертва осталась в одних трусах. — Заберешь все, что я оставлю. И, кстати, можешь обуться.

Несмотря на такую щедрость, мужик еще раз меня обматерил. Я заткнул его еще одним выстрелом, пущенным в землю. Бедняга бросился бежать навстречу закату, сверкая голыми ляжками и матерясь на чем свет стоит. Картина была презабавная.

Когда его спина исчезла в наступающей полутьме, я быстро переоделся, свалив свою одежду в кучу. Ну, не садист же я отправлять мужика в город в одном нижнем белье. Быстро перерыв рюкзак, я вытряхнул то, что мне не было нужно (в том числе и шкуры с отличной отделкой, хотя, могу ручаться, стоили они прилично) и закинул его за спину. Подумав, разрядил револьвер и бросил его поверх одежды. Наверняка он покроет ущерб, который я нанес прохожему. Завершив все дела, я свернул с дороги.

Найти наше с Силией укрытие оказалось не так просто. Если бы не красный фонарь, мерцающий в моей голове, я бы бродил еще очень долго. Впрочем, мы того и добивались — чужие взгляды нам были не нужны. Да и противник, опоздавший на наши с Авером разборки, находился всего в двадцати пяти или тридцати километрах. Наконец, разорвав рукав своей новой куртки об особо цеплючий куст, я выбрался на небольшую лесную полянку.

— Чего так долго? — недовольно спросила меня Силия.

— Меня вообще-то чуть не убили, — пробурчал я в ответ. Такое безразличие немного раздражало.

— Я слышала выстрелы, но ты остался жив, я видела.

— А если бы меня смертельно ранили?

— У меня бы было на одного противника меньше, — пожала плечами девушка.

«И ты вряд ли пережила бы следующего», — хотел сказать я, но промолчал. Она и так прекрасно это знала.

— Я есть хочу, — немного капризно сказала Продавец грез.

— Посмотри, какая у меня новая куртка и штаны, — похвастался я, игнорируя ее нытье. Если она за меня не очень-то беспокоилась, так пусть потерпит. Веду себя, как ребенок? Возможно. Но мне это даже нравилось. Иногда можно и повалять дурака. По крайней мере, пока я нахожусь в относительной безопасности. И когда рядом сидит симпатичная девушка, которую можно немного подоставать.

— Убожество, — прокомментировала Силия. Кажется, она приняла эту игру. Что ж… это… Даже не знаю, как к этому относиться.

— Я знаю. Но это лучше, чем ободранная и окровавленная одежда. Сейчас поищу еды.

Силия захлопала в ответ в ладоши. Наверняка она тоже ничего не ела уже сутки, а привычки голодать не заимела. Впрочем, даже если ты привык жить впроголодь, перетерпеть сутки без еды не так уж и легко.

Я вытащил из рюкзака все содержимое, которое счел полезным еще на дороге. Его оказалось не так уж и много: две банки консервов, полупустая коробочка с бульонными кубиками, буквально каменные сухари, небольшая коробочка, которую я принял за аптечку, и бутылка, от которой здорово несло сивухой. Помимо этого к рюкзаку был прицеплен небольшой котелок, на моем новом поясе красовался здоровенный охотничий нож, а в кармане куртки была мятая пачка папирос и кремневая зажигалка.

— Надо набрать дров, пока не очень темно, — сказал я, закуривая.

В пачке торговца шкурами было с десяток папирос, да еще три остались в наследство от «жандарма», а вот его зажигалке пришел конец — кремень кончился. Ну, ничего, теперь живем.

— А нас не заметят?

— Спускаемся к озеру, — кивнул я, поразмыслив. — Только не к пристани. По дороге найдем дрова.

К озеру мы спустились уже затемно. Я тащил в руках приличную охапку дров, среди которых было и две рогатины, Силия тоже помогала, как могла. Могла она, впрочем, немного. Постоянно ныла, что испачкалась, набрала сырых веток… Но, думаю, она старалась изо всех сил. Просто была слишком домашней девочкой.

Мы нашли небольшой обрыв, где никто бы не смог увидеть костер, и было достаточно сухо, и я принялся разводить костер. На растопку пошла разорванная пачка из-под папирос, и процесс шел ни шатко, ни валко. Наконец, когда ветки загорелись-таки с одной стороны, я повесил над костром котелок с водой.

— А ты умеешь готовить? — спросила меня Силия, до этого с любопытством за мной наблюдающая.

— Не очень, — признался я. — А ты?

— Я? Конечно же, нет. Я же Продавец грез! У меня в поместье… — она на миг замолчала, а после паузы с тоской сказала: — Наверное, я его больше не увижу, да?