Кристи Голден - Battlefront II. Отряд «Инферно»

Еще больше она удивилась, когда все засунули руки под воротники рубашек.

— Эм-м... — начала было Сейн, но умолкла, когда Дейна достала какой-то предмет и показала ей.

Это был маленький шарик, похожий на те бомбы-украшения, с которыми партизаны Бокка пришли в «Сингулярность». Вот только этот, как и аналогичные шарики, которые доставали из-под одежды мужчины, не был ни покрашен, ни замаскирован под глиняную бусину. К каждому был приделан какой-то черный кусочек металла.

Дейна вытянула другую руку. На ладони лежал детонатор.

Сейн посмотрела на бомбы, потом на Дейну.

— Мы надеваем их на каждую операцию, — тихо пояснила тви’лека. — Если что-то пойдет не так... мы не хотим, чтобы нас пытали имперцы. А иногда мы сами знаем, что билет только в один конец.

— Понятно, — сказала Марана. Она знала, что партизаны не стесняются устраивать самоубийственные нападения, но не подозревала, что каждая их операция способна перерасти в теракт.

Каги собрал персональные бомбы и унес в другую часть корабля на хранение. После этого Дейна, похоже, стряхнула с себя серьезность.

— Все, дело сделано. Не знаю, как вы, но у меня после этих рейдов просыпается зверский аппетит. Кто-нибудь чего-то хочет?

Все хором ответили «нет», кроме Кейва, который решил хранить угрюмое молчание.

Дейна открыла отсек за переборкой и достала два пищевых кубика, контейнер питательного молока и колючий, слегка помятый мейлуран.

— Не слишком налегай на припасы, — предостерег каги, когда она вернулась в кабину. — У нас мало... в общем, всего у нас мало.

— He волнуйся. «Случай» скоро прилетит, — ответила Дейна.

— Хорошо бы. Иначе Империя может перестать о нас беспокоиться. Мы просто помрем с голоду.

— Все у нас будет хорошо. Даже у твоего мальчишки, который все растет, — успокоила его Дейна. Она взяла кубики и прошла к креслу, где сидела Сейн. Та подняла взгляд и тут же старательно потупилась.

Дейна села рядом и протянула кубик, молоко и мейлуран. Сейн взяла молоко и кубик, но от фрукта отказалась, покачав головой.

— Спасибо, — сказала она, покосившись на каги, — но это слишком много.

Партизанка усмехнулась горько и печально.

— Мне знакомы эти слова, — призналась она. — Это слова рабыни. Хочешь знать, почему я их узнала?

Марана настороженно покосилась на нее и кивнула.

— Я сама была рабыней. Еще с юных лет. Мужчина, который купил меня вместе с половиной деревни, сказал, что ему нравится, как я танцую. — Последнее слово Дейна будто выплюнула, затем она засмеялась без тени веселья. — Он ни разу не видел, как я танцую.

Тви’лека покосилась на Сейн:

— Тебя гоже хозяин заставлял «танцевать»? — Когда девушка отрицательно качнула головой, Дейна кивнула, немного просветлев. — Ну, спасибо мирозданию хотя бы за это. А что ты для него тогда делала?

Сейн подозревала, что вопрос был продиктован простым участием — одна рабыня сопереживала другой. Но по лицам остальных, которые прислушивались к разговору, она поняла, что их интерес имеет более глубокую подоплеку. Насколько представляли партизаны, они только что с риском для жизни освободили ее и взяли с собой. Теперь они хотели знать, каким образом она помогала Империи и чем может быть полезна им самим.

«Рабовладельцы, мятежники — все они одинаковы», — подумала девушка и ответила, как она надеялась, с подобающей бывшей рабыне робостью:

— Я знаю, что Рудейга занимался довольно скользкими делами. Шпионил для тех, кто ему платил. Торговал на черном рынке. Когда он узнал, что я умею читать и писать на общем, то приставил меня к работе в лавке. Я помогала ему с подсчетами, каталогами... и другими подобными вещами.

Настоящая бывшая рабыня покачала головой:

— Солнце... не бойся. Я знаю, что это не все. Ты занималась чем-то еще, иначе он бы просто нанял кого-нибудь за нищенскую плату.

Сейн изобразила замешательство и посмотрела на партизан, теперь повернувшихся к ней. За исключением Кейва, который все еще дулся после выволочки, на их лицах было написано скорее любопытство, чем подозрение.

— У меня твердая рука и верный глаз, — ответила девушка. — Он поручил мне клепать подделки. Письма, документы... ну, вы понимаете, сертификаты подлинности. Чтобы краденые вещи становились законно приобретенными. Вот такие дела.

Теперь задумался даже Кейв.

— А языки знаешь?

Марана покачала головой:

— Только общегал и хаттский. Хозя... Рудейга не хотел, чтобы я подслушивала его разговоры. Простите.

— Не извиняйся. Когда вернемся на базу, посмотрим, как ты умеешь подделывать документы, — сказала Дейна. — Я понимаю, ты стыдишься того, чем тебе приходилось заниматься, но теперь ты можешь использовать свои навыки для достойного дела. Важного дела. Ты знаешь, кто мы?

— Нет. Я знаю лишь, что вы убили Рудейгу и остальных, кто помогал Империи. Так что, наверное, вы повстанцы.

— В некотором роде, — уточнила Дейна. — Мы называем себя «Мечтателями». Мы — все, что осталось от настоящих партизан, таких как Со Геррера. Наверняка твой хозяин о нас знал.

Сейн кивнула со всей серьезностью, и тви’лека продолжила:

— То, что ты видела... мы часто совершаем такие налеты. А иногда мы совершаем поступки, которые могут показаться жестокими, но они необходимы. Думаю, я смогу договориться, чтобы ты осталась с нами, если захочешь. Если нет, мы отвезем тебя в какое-нибудь безопасное место.

Сейн прикусила губу и огляделась вокруг.

— Вы спасли меня, — сказала она. — Я хочу оплатить долг. Я останусь с вами, если примете.

С минуту Дейна задумчиво разглядывала свою команду, кончики ее лекку слегка подрагивали.

— Кейв, Ру... взгляните-ка на тот прибор, которому мы обязаны сегодняшним пополнением. Пиикоу, ты вроде говорил, что можешь делать то же самое с термодетонаторами?

Каги и человек, конечно, сразу разгадали желание тви’леки, но чадра-фэн явно ничего не понял.

— Конечно! — Пушистая мордочка Пиикоу прямо светилась энтузиазмом. — Пойдемте, я покажу вам чертежи.

Все трое поднялись и перешли в переднюю часть кабины, оставив командира наедине с «пополнением».

Дейна ласково взяла Сейн за руку и вложила в ее ладонь мейлуран.

— Я тоже не сразу призналась остальным, — тихо проговорила она. — Мне было стыдно. Только Наставник объяснил мне, что все это была не моя вина. Может, Рудейга и не заставлял тебя танцевать, — она указала на голые руки Сейн, — но я вижу отметины. Он не был добрым хозяином. Ты пыталась его убить хоть раз?

Эти слова и мягкий, успокаивающий тон, которым они были произнесены, производили такое сюрреалистичное впечатление, что Сейн оторвала глаза от тарелки.

— Нет, — сказала она. Хотя вся история была выдуманной от начала до конца, ей самой почему-то стало стыдно. Сейн очень любила свою «героиню». Ей не хотелось, чтобы Сейн-рабыня показалась трусихой. — Но... я жалею, что не попыталась.