Игорь Азерин - Эра падающих звёзд [СИ]

— Вовочка закончил школу. Прошло десять лет. Собрались с друзьями, чтобы отметить десятилетие. Выпили. Ну, Вовочка перебрал изрядно. Затосковал, голову свесил. Осовел конкретно. Его товарищ (тоже сильно датый) по плечу хлопает: «Вовочка, что молчишь? Что молчишь? Расскажи нам какую-нибудь историю», — в этом месте Кадушкин сделал пьяное лицо. — Вовочка слегка приоткрывает один глаз и начинает: «Значит… Значит, сижу я у себя в кабинете. На работе. Сижу. Принимаю посетителей. Приходит ко мне на приём женщина. Сажаю я её в это самое… в кресло…» И тут от середины стола почти трезвый голос Машеньки: «Вовочка. Это с каких это пор у вас в автомастерской свои кабинеты? И механики ведут приём?»

Кадушкин, играя мимикой своего «пьяного» лица, открыл больше смотрящий глаз, приподнял бровь и, не двигая головой, обвёл взглядом сидящих за столом. Затем сказал заплетающимся языком:

— Пагхдон. Я думал, нахожусь в кругу своих друзей в фейсбуке.

Все громко засмеялись. Улыбаясь, Рахматуллин прикрыл окно, снял кепи, почесал пятернёй макушку, снова надел — и сел за стол.

Да, картинки минувшего… соцсети, ютьюб, походы на концерты и спектакли, поездки к морю, скидки, ток-шоу, ипотека и прочее, прочее, прочее… Всё в прошлом. Всё — былое и, оказалось, не такое уж и значимое.

Он подумал о жене и детях. Перевернул тетрадь, открыл последнюю страницу и достал из планшета ручку. Просто несколько слов семье. Что всё у него хорошо, служба нормальная, ничего опасного не происходит. Питание в порядке, зарплату теперь платят. Возможно, скоро удастся приехать в отпуск. На днях отправит переводом через почту деньги. Спросить, как у них. Как дети? Как родители? Живы ли, здоровы? Что там слышно? Спокойно ли? Попросить сфотографироваться, если будет возможность, и прислать снимки…

Письмо он отправит по возвращении в отдел.

С улицы послышались возгласы:

— О! О!.. Звезда падает!

— Метеорит!

— Спутник! Опять спутник какой-то падает!

— А если боеголовка?!

— Нет — летит параллельно земле с юга.

— О! Смотри, как светит!

Ильяс закрыл тетрадь, но не спешил встать и подойти к окну. Он знал, что увидели люди, столпившиеся во дворе: очередной спутник, оставшийся без плановых корректировок орбиты, сваливается в нижние слои атмосферы. Говорят, в южных широтах теперь почти каждую ночь, и иногда даже днём, можно видеть эти медленные болиды. И там, и здесь зрелище примерно одинаковое. Можно представить.

Солнце закатилось. Осталось зарево и малиновые облака. Ближе к зениту — там, где наступающая ночь своей тёмной тушей ещё не стёрла пелену дня с прозрачной бесконечности парсеков, — небо замерцало зелёным свечением углерода-14, рождённого от азота в сотнях термоядерных взрывов. Над горизонтом быстро поднимается оранжевая звезда, разгораясь, затем так же быстро исчезает из виду на другой стороне небосклона. Возможно, звезда летит низко — тогда она оставляет за собой тонкий пунктир, тормозится, вспыхивает маленьким белым солнцем, а потом разлетается на тлеющие угольки — и они, угасая, медленно отползают от туманного пятнышка, оставшегося в том месте, где закончился полёт космического воплощения человеческого разума.

День А. За час до начала Третьей мировой войны.

Одри Соннер решилась. Она уже почти уверена, что это был не бред, а последний проблеск угасающего сознания пациента. Правда, в её практике это впервые… но подобные случаи описаны известными клиницистами. Она не будет ждать ещё несколько месяцев до срока годового отчёта. Дело касается государственной тайны.

Одри начала печатать текст.

«Начальнику безопасности командного центра Стратегических сил Соединённых Штатов генералу Хейту от доктора Одри Соннер, главного врача отделения шизофрении клиники „Психиатрическая служба“, Омаха, штат Небраска.

Господин генерал. С февраля в нашей клинике находится на излечении пациент Дэвид Сойфер, 33 лет. Изначально он был доставлен в филиал „Военного психиатрического госпиталя“, где ему и был поставлен предварительный диагноз, а в дальнейшем в течение месяца оказывалась психиатрическая медицинская помощь.

Как выяснилось, Дэвид Сойфер работал в Командном центре стратегических сил Соединённых Штатов системным администратором. В день своего дежурства он не вышел на работу. Сотрудники службы безопасности Командного центра после безуспешных попыток связаться с Дэвидом по телефону и через Интернет, прибыли к нему домой и обнаружили Сойфера в тяжёлом психическом и физическом состоянии. Они и доставили его в филиал „Военного психиатрического госпиталя“. За последующие двадцать восемь дней, проведённых в данном лечебном учреждении, его состояние не улучшилось.

Мать Дэвида Сойфера, проживающая в Омахе и также имеющая проблему психиатрического характера, настояла, чтобы сына перевели в другое медучреждение ближе к её дому. Так как наша клиника является специализированной и у нас имеется отделение шизофрении, то коллеги из вышеназванного лечебного учреждения сочли, что в интересах пациента его следует перевести к нам. С ними согласился и офицер службы безопасности Командного центра, исходя из того, что Сойфер имел доступ к государственной тайне, а у нас есть возможность изоляции пациентов определённых категорий (включая заключённых под стражу). В течение трёх месяцев офицеры службы безопасности посещали пациента еженедельно и получали от нас отчёты о его состоянии, но затем нам было поручено раз в год самостоятельно отправлять отчёты в филиал „Военного психиатрического госпиталя“ или на данный электронный адрес.

С первого же дня пребывания в нашем учреждении пациент Сойфер находился под моей опекой. Краткое название комплекса синдромов, выявленных у него, — шизофрения: то есть первоначальный диагноз подтвердился. Тем не менее, у пациента также выявлен ряд расстройств соматического и органического характера, а в левой передней доле его мозга обнаружены злокачественные новообразования.

Однако лечение, предоставленное нашей клиникой, привело к положительным результатам: примерно три месяца назад у пациента появились периоды относительно здорового состояния. Они характеризовались повышенной нервозностью, но присутствием рассудительности, внятной осмысленной речи и длились от нескольких минут до двух часов. Не берусь утверждать, что эти периоды не являлись формой бреда, но спустя несколько недель наблюдения у меня сложилось мнение, что это были проблески ясного сознания.

Господин генерал, у нас хранятся более двадцати часов аудиовизуальных записей бесед с пациентом Сойфером. Как мне представляется, в них присутствует и секретная информация. Специфика бесед с пациентами-шизофрениками предполагает углубление в детали, а проблема Сойфера имеет широкое основание в его профессиональной деятельности.