Дэвид Эннендэйл - Грешные и проклятые

- П-подожди… - простонал он, схватив меня за полу шинели. – Убей…

- Я уже убил тебя. А Бог-Император заберет тебя, когда на то будет Его воля.

Я оставил его там, увязшего в медленно поднимавшейся грязи. Уходя, я не оглядывался назад. Я не чувствовал никакого сожаления по поводу его смерти. Он пытался убить комиссара. Кара была справедливой.

Когда пушки снова замолчали, я начал долгий путь обратно. Когда через несколько дней я добрался до наших позиций, часовые на постах отреагировали на мое появление не так быстро, как было положено. Я подумывал казнить и их, но воздержался. Потом будет достаточно времени наказать их.

Я был не удивлен, увидев, что капитан ждет меня. Хотя он был удивлен, увидев меня живым.

- Гомес? – спросил он, не глядя на меня.

- Несчастный случай. Он утонул в «супе».

- Какой несчастный случай? Комиссар?

Я прошел мимо него, не отвечая. Он продолжал звать меня некоторое время. Его голос напоминал мне вокс-запись. Такой же искусственный и безжизненный.

Нечеловеческий.

Понадобилось еще два выхода на разведку, прежде чем я получил свои ответы. В обоих случаях я не убивал своих спутников. Не стоило возбуждать лишние подозрения, особенно после того, что случилось с Гомесом. Кроме того, ни у кого из них не было синих глаз. Или, если и были, я не заметил.

Но четвертый… Именно этого я и ждал.

Полковник не хотел соглашаться на новую разведку после случая с Гомесом. Я не виню его, даже сейчас. Должно быть, он знал, что произошло, или, по крайней мере, подозревал. Он слишком давно меня знал, чтобы принять мой ответ за чистую монету. Как Бог-Император, он видел мою ложь, неизбежную в сложившихся обстоятельствах, но принял ее.

Он был хорошим человеком. Выдающимся человеком.

Возможно, вы задаетесь вопросом, почему я продолжал скрывать от него свои подозрения. Не из дурных побуждений, уверяю вас. Я знал, какое тяжкое бремя он нес, знал это лучше всех других. Как я уже сказал, он был воистину выдающимся человеком. Он честно заслужил высокое звание, и многое пережил на службе Богу-Императору. Мои подозрения были основаны в лучшем случае на косвенных доказательствах. Мне нужно было больше доказательств – неопровержимых доказательств о природе заговора, прежде чем я рассказал бы о нем полковнику.

К сожалению, после того, как мой третий выход на разведку также не принес новой информации, он не разрешил мне выйти в четвертый раз.

- Понимаю, что ограничиваю вас, комиссар, - сказал он, - но это слишком большой риск ради слишком малой выгоды. Ведь те сведения, что вам удалось собрать – все то же самое мы можем увидеть здесь, - он указал на пикт-снимки, развешанные на стенах командирского бункера.

- Мне нужно подобраться ближе, - сказал я.

- Еще ближе, и вы окажетесь прямо перед их укреплениями.

- Именно туда я и собираюсь.

- Нет, - полковник покачал головой.

- Разрешите обратиться, - произнес капитан. Он был одним из немногих других офицеров, присутствовавших в командирском бункере. В этот раз приглашены были не все. Число тех, кому можно было доверять, за дни и недели становилось все меньше.

За этой тенденцией я не мог следить, но все же замечал ее. Полковник с каждым днем выглядел все более усталым и измученным, а число преданных ему офицеров сокращалось. Некоторые были лишены званий и разжалованы в рядовые, другие отправлены в тыл, или изолированы, оставаясь со своими подразделениями в дальних траншеях.

Он терял контроль над полком, который явно разлагался, теряя дисциплину и стойкость. Это и не удивительно – если все время сидеть в траншеях на одном месте, под огнем вражеской артиллерии. Но я знал, что это усугублялось невидимой гнилью, более глубокой, чем кто-либо из них мог представить.

Полковник кивнул.

- Да, Дакко. Говори.

- Я думаю, что комиссар прав.

Я сдержал улыбку. Честно говоря, я этого не ожидал. По крайней мере, не так скоро. Я думал, что мне придется убить еще несколько таких как Гомес.

Полковник тоже был удивлен. Его живой глаз слегка расширился.

- Ты думаешь? – я услышал в его голосе подозрение. Наверное, он боялся за меня. Мне жаль. Полковник был хорошим человеком. Хорошим офицером. Для меня было честью служить с ним. Но полк важнее, чем один человек.

- Да, сэр, - капитан посмотрел на меня. Его лицо было спокойным, глаза карими. Чем бы он ни был, он был неглуп. Насчет него я все еще не был уверен – то, что я видел, было реальным, или это всего лишь мое воображение? Я хотел , чтобы он был одним из них. Но я обладаю достаточной дисциплиной, чтобы не поддаваться таким желаниям. Я не отморозок вроде Гомеса, убивающий по своему капризу. В конце концов, я не убийца.

Капитан выглядел усталым. Я заметил, что все они выглядели усталыми, не только полковник. Они все были истощенными и измученными. Словно тяжесть войны раздавила их души. Их форма была грязной. Некоторые были небриты. Они вздрагивали от грохота вражеских пушек. Трусы и слабаки. Только слабый будет бояться врага, которого можно увидеть.

Только слабый может помышлять о предательстве.

Я хотел снова сделать их сильными. Это все, чего я хотел. Для этого полковник просил прислать в полк меня. Чтобы сделать его сильным. Чтобы очистить его от слабости. В этом и состоит долг комиссара. Мой долг.

- На этот раз я собираюсь пойти с ним, - продолжал капитан. – Может быть, я замечу что-то, чего остальные не увидели.

Он взглянул на меня.

- Если вы считаете это приемлемым, комиссар.

Я посмотрел на полковника прежде чем отвечать. Я ожидал, что он будет возражать, как тогда, когда капитан в первый раз вызвался добровольцем. Но он только покачал головой.

Я повернулся к капитану.

- Да. Мы отправляемся этим вечером. Возьмите с собой только самое необходимое.

Капитан кивнул. Полковник отпустил нас, махнув рукой, и офицеры молча вышли. Я собирался последовать за ними, но полковник остановил меня.

- Валемар, - сказал он, взяв меня за руку. Я попытался вырвать руку, но полковник держал ее крепко.

- Посмотри на меня, - он говорил тихо, и я почувствовал какой-то запах в его дыхании. Солдаты иногда готовили запрещенные алкогольные напитки в туалетах – крепкая выпивка, если не обращать внимания на ужасный вкус и запах. Я попытался отойти, но он не отпускал меня.

- Комиссар , - сказал я.

- Да. Мой комиссар, - он нахмурился. Кожа на его лице обвисла, словно сила по капле уходила из него. Было мучительно видеть, как этот сильный человек превращается в сломленную развалину. Я знал, что он беспокоится за полк не меньше меня, хотя он не говорил этого вслух.

- Я говорил, что он хочет тебя убить.

- Я знаю.

- Вряд ли, - он подтащил меня ближе, и волна его зловонного дыхания окатила мое лицо. – Ты нужен мне живым, Валемар. Возвращайся невредимым.