Петр Никонов - Ночи Кадира

— Звучит жутко, — Гленард поежился. — Причем, это настолько хорошо проработанная история, что что-то в ее основе наверняка действительно правдиво. Возможно, здесь, и правда, существовал город, разрушенный при Падении Звезды. В рассказы про гулей-вампиров я, конечно, не верю, но то, что здесь небезопасно — это очевидно. Возможно, люди просто придают мистический оттенок смертям от рук разбойников и когтей животных.

— Я сам видел эти трупы, — Сармад пожал плечами. — В них действительно не было крови. И даже падальщики к таким трупам не прикасались. Словно что-то чувствовали. К счастью, по пустыне, в основном, ходят люди не слишком хорошие. Воры, убийцы, бандиты, контрабандисты. Если гули их убивают, то никто не жалеет.

— Но вы же тоже здесь ходите, мухтарам Сармад, — справедливо заметил Гленард.

— Ну, меня гули не трогают. Может, я недостаточно плохой человек для того, чтобы привлечь их внимание. Как думаете, Гленард?

— Уверен, что так, Сармад. Жуткая история. Двоякое впечатление — и жалко этих захиров, и мерзко от того, во что они превратились. А что стало с Джалилом Маджидом?

— А кто же его знает? Больше про него никто никогда не слышал. Но если он, и вправду, жил тридцать тысяч лет до этого, то что ему каких-то шесть веков, прошедших со дня Падения Звезды? Может быть, и сейчас он где-то по земле бродит.

— Это делает историю еще более жуткой, но открытый финал делает ее особенно интересной. Мда, наверное, жутко встретиться с этими гулями.

— Не думаю, Гленард. Посудите сами, пока они не начали вас убивать, вы и не узнаете, что вы с гулями общались. А когда вас уже убили, вам ведь уже всё равно, правда?

— Разумно.

— Вот и я о том же. Но самое страшное — это не с гулями повстречаться. Хуже всего — со Старцем Пустыни встретиться.

— А это еще кто?

— Есть здесь один старичок. Невысокий, черноволосый, такая копна у него на голове. Ходит обычно в оранжевых одеждах. Я его сам видел однажды своими глазами, хоть и не говорил с ним. Кто-то рассказывает, что он просто отшельник, святой человек. Кто-то считает его пророком. А кто-то и самим Единым Богом, спустившимся на землю. Кадирцы много лет его ищут, считая еретиком. Хотят найти и сжечь за богохульство. Целые экспедиции собирали, Черные стражи по всей пустыне скакали. Но так и не нашли.

— И в чем же его сила? Чем он так страшен?

— Сила в правде, Гленард. А страшен тем, что приходит он, садится у костра и всю правду тебе про тебя рассказывает. Без прикрас, без церемоний, без иллюзий и самообмана. Про твое прошлое, про твое будущее, а самое страшное — про твое настоящее.

— Что же страшного в настоящем? — удивился Витан.

— А ты подумай, Витан, — ответил за старика Гленард, — действительно ли ты хочешь узнать действительно всё о том, что происходит с тобой сейчас? Кто тебя любит, кто тебя ненавидит, кого ты обидел, кто тебя обманывает, кого обманываешь ты, в чем ты обманываешь сам себя? А мы ведь все себя обманываем в чем-то всё время. Мы смотрим на мир через цветное стекло собственных иллюзий и убеждений. И тут приходит к тебе человек, и это стекло разбивает — и показывает тебе мир таким, какой он есть, без прикрас и компромиссов. Уверен, что ты хочешь на него взглянуть?

— Понимаю, ваша милость. Не думаю, что хотел бы этого…

— Верно говорите, мухтарам Гленард, — подтвердил караванщик. — Старец Пустыни, он не злобный сам. Напротив, очень добрый. Но те вещи, которые он говорит, далеко не все готовы принять, потому что боятся не его, а себя, на самом деле. Вы же знаете, как многие любят обвинять в своих неудачах обстоятельства. Мне не повезло, друзья меня предали, жена меня не любит, начальник плохой, родители меня плохо воспитали, власть негодная. А так я мог бы быть на коне, но все и всё против меня. А Старец, он говорит, что всё, что с нами происходит, то, как мы живем сейчас, это лишь следствие наших собственных прошлых выборов и действий.

— С этим тоже можно поспорить, — заметил Гленард.

— Можно. И даже нужно, наверное. Но в этом есть значительная доля правды. Многие люди не готовы брать на себя ответственность за свою собственную жизнь. Всегда же проще обвинять кого-то другого, чем признать свою собственную вину. Себя же мы любим, и в своей собственной непогрешимости мы уверены, если не сознательно, то уж в глубине души точно. А тут приходит кто-то и эту уверенность парой фраз уничтожает. Разве не страшно это?

— Вы правы, Сармад. Согласен с вами. Порой встретиться с истиной страшнее, чем потерять всю кровь и жизнь.

— Именно так, мухтарам Гленард. Именно так. Утомил я вас, наверное, своими рассказами и страшными сказками?

— Что вы, мухтарам Сармад. У меня страсть к познанию нового, особенно в изучении новых культур. Люблю собирать мозаику: истории, легенды, песни, тосты.

— Тосты? — оживился караванщик. — Ну, так это просто отлично! Тогда давайте выпьем за духов и жителей пустыни, и чтобы каждый получил в жизни то, что он сам заслужил своими действиями и решениями!

— Непростой тост, — Гленард улыбнулся, поднимая чашу, — но я с радостью к нему присоединюсь.

— Простите, что интересуюсь, мухтарам, — старик немного смутился, — но если не секрет, что привело вас в пустыню? На купца вы не похожи. На разбойника или контрабандиста тоже. Кто вы? Просто путешественник? Шпион? Ученый? Беглец?

— Всего понемногу, — Гленард рассмеялся. — До Хадика я был вполне похож на купца. Но там произошло несколько событий, которые сделали из меня беглеца. Разбойником я никогда не был, а вот путешественником и немного ученым — да. Многие считают меня шпионом, и они, в целом, правы, но здесь я не для того, чтобы шпионить. Я ищу пропавших людей. Многих, сотни. Не для того, чтобы их покарать, они как раз ни в чем не виноваты. Я хочу их спасти.

— Эти люди дороги вам? Ваши друзья?

— Я их не знаю, если честно. Но они мне дороги. Мой долг и моя честь ведут меня в путь.

— А, понимаю, вы военный. Но какой же должен быть долг, требующий от вас оказаться так далеко от дома посреди пустыни?

— Огромный. Там, далеко на севере, кто-то, наверное, считает, что я обладаю огромной властью, что я — второй человек в Империи после Императора Славия. Но все забывают о том, что с такой огромной силой приходит и такая же огромная ответственность. И именно эта ответственность, этот долг ведет меня вперед. Потому что, если я призван защищать всех людей Империи, разве могу я бросить в беде и неизвестности несколько сотен из них?

— Многие, обладающие властью, к сожалению, думают не так, как вы, Гленард. Для них власть — это только способ набивать карманы, а о долге они вспоминают в последнюю очередь. Я рад, что вы не такой. Не каждый рискнет бросить всё и путешествовать через пустыню за тысячи километров от дома, чтобы помочь людям, которых он даже не знает. Расскажите вашу историю, Гленард. Что вы за человек? Мне это действительно интересно.