Петр Никонов - Ночи Кадира

— Ваша милость, а я слышал, что на Злой Войне многие южные крестьяне воевали против Империи. Откуда же у повстанцев было оружие для них?

— А его и не было, — Гленард усмехнулся. — Но так уж получается, что сельскохозяйственный инструмент довольно легко превращается в примитивное, но действенное оружие. Против косы в умелых руках даже я без доспеха не рискну выйти. А в войну кузнецы легко разворачивали лезвие косы вдоль черенка — получалось такое довольно солидное копье, которым к тому же, можно было неплохо рубить. Топор обычный тоже в оружие превратить недолго. Даже делать ничего не надо, просто вместо дров начинаешь рубить им людей. Молот тоже неплохая штука, да и палицу сделать недолго. К тому же деревенские кузнецы тогда навострились делать короткие мечи и кинжалы из дешевого мягкого металла. Просто выковывали что-то подобное клинку и грубо затачивали одну сторону лезвия. Заточку такие клинки, конечно, держали недолго и гнулись при первой возможности, но пару имперских солдат без доспехов, если повезет, уложить ими удавалось. Насмотрелся я немало такого. А вот откуда у мятежников взялся в больших количествах металл, даже такой низкокачественный — это та загадка, о которой нужно спрашивать здесь, в Кадире. Официально Галират мятежников не поддерживал, но и кадирское оружие встречалось на войне нередко, и отряды кадирских наемников тоже немало нам крови пролили. Ну, и металл, продовольствие, даже ткани, кадирские купцы совсем не стеснялись продавать южанам, а то и просто дарить. Это даже стало причиной сильного охлаждения отношений между Империей и Галиратом после войны, которое Император как раз сейчас пытается преодолеть.

— А зачем же это было кадирцам, ваша милость?

— Хороший вопрос. Я просматривал архивы Тайной Стражи в поисках ответа на него. Донрен, мой предшественник и учитель, полагал, опираясь на донесения агентов, что Кадир хотел максимально измотать Империю, поддерживая мятежников. Расчет был на длительную войну, сопровождающуюся волнениями по всей Империи и втягиванием в конфликт зорг даджидов, мятежных альвов и бьергмесов. Это должно было бы расшатать Империю, высосать из нее все соки. А дальше — как получится. Мы не знаем, что именно планировал Галир Айзиф, но если бы его план удался, он мог сделать многое. От простого доминирования на рынках и навязывания нам невыгодных условий торговли, до аннексии южных герцогств под предлогом их добровольного желания присоединиться к Галирату. Не исключено, что рассматривался и вариант прямого вторжения с присоединением всего Андерриоха к Кадиру. К счастью, нам удалось справиться со всеми мятежниками раньше, чем Империя окончательно ослабела. Хотя было очень непросто, если честно.

— Я знаю, ваша милость. Сам я, конечно, не воевал, как вы, но много рассказов наслушался. Да и непросто нам в войну жилось. Хоть в Аррикумме и не воевали, но ни еды, ни денег почти не осталось. Помню хорошо, к сожалению.

— И я помню, Витан, все те дни, каждый из них. Хотя очень желал бы забыть, если честно. Ну, ладно, не будем о грустном… Вон, смотри, у того холма трава зеленая и деревья растут. Похоже, там родник. Давай здесь оставим наших животных и пойдем, что ли, воды свежей наберем. Волшебная вода перий у нас уже закончилась, последнюю утром допили. Заодно и ноги разомнем.

— Пойдемте, ваша милость. Вон, как раз к тому сухому деревцу можно лошадок привязать, чтобы они не ушли куда без нас.

— Тихо! — Гленард замер на полпути, предостерегающе подняв руку.

— Что такое, ваша милость? — прошептал Витан.

— Там голоса. Слышишь?

— Нет, ваша… А, теперь слышу.

— Давай аккуратно подойдем и прислушаемся, о чем говорят, прежде чем открыто появляться. Кто знает, друзья там или враги. В этой пустыне поневоле станешь параноиком.

Они подкрались к холму, тщательно выбирая, куда наступить, чтобы не обнаружить себя случайным треском сухой ветки. Здесь голоса из-за холма стали слышны отчетливее.

— Что они говорят? — Гленард вопросительно посмотрел на слугу.

— Сейчас, ваша милость… Что-то о дверях. Они говорят о том, что у них кто-то что-то украл. И они, кажется, нашли того, кто это сделал. Один из них должен был пометить дверь похитителя мелом, нарисовать крест, но, кажется, что-то пошло не так. А тот, ваша милость, оправдывается, что там какая-то умная служанка, которая нарисовала кресты на всех других дверях в окрестностях. А первый говорит, что нужно кончать дурацкие игры, служанку эту надо убить, а похитителя вместе со всей семьей зарезать. А при необходимости и всю улицу. Боги!..

— Жопа демона, это разбойники. Давай потихоньку отходить назад, Витан. По коням, и поехали дальше. У них здесь свои игры, нам в них лезть ни к чему.

— Согласен, ваша милость, — потрясенный Витан, не отрывая глаз от предполагаемого места разбойничьей беседы, начал поворачиваться и споткнулся о камень. Не удержавшись, он покачнулся и полетел вниз. Гленард попытался его удержать, но только рухнул на землю вместе со слугой. Шум они произвели при этом знатный.

Тут же вскочив, они бросились бежать к своим лошадям. Но из-за холма уже выбегали, с саблями наголо, пестро одетые люди, которых оказалось значительно больше, чем ожидал Гленард. Бегали разбойники отлично и, что хуже всего, из луков стреляли тоже превосходно.

— Алькуф! — закричал один из разбойников. Приказ остановиться Гленард понял без перевода. Помог то ли тон бандита, то ли стрела, вонзившаяся в землю прямо у ног Гленарда.

Гленард выхватил меч, Витан последовал его примеру. Они замерли, спина к спине, готовые отразить нападение или умереть на месте.

— Империя? — то ли спросил, то ли констатировал высокий мощный грабитель с огромной черной бородой, широкой саблей и шрамом поперек лица. Тот самый, который командовал остановиться. Видимо, атаман.

Гленард молча кивнул головой, не спуская глаз с замерших с оружием в руках бандитов. Подходить ближе те, правда, не спешили.

— Нас здесь сорок человек, — сообщил главарь, неспешно приближаясь. — У нас луки. Сбежать не сможете. Сможете героически умереть. Впрочем, о героизме вашем никто не узнает. Ваши тела мы разрубим на четыре части и скормим падальщикам.

— Ну, допустим, убежать не сможем, — согласился Гленард. — Умирать тоже не планируем, героически или нет, неважно. Взять у нас нечего, кроме дешевого оружия и вон тех полудохлых кляч, которые там привязаны. До ваших дел нам интереса нет, у вас своя дорога, у нас своя. Что делать-то будем? Драться до смерти или разойдемся по-хорошему? Мне второе больше нравится.

— Что вы здесь делаете? Зачем подслушивали?

— Мы не подслушивали. Хотели воды набрать, но остановились, услышав голоса. Мало ли кого в степи встретишь. Разбойников, например.