Андрей Васильев - Чужие небеса [OCR, издательский вариант с редакторской правкой]

Вообще-то в той или иной степени в окончившемся сражении на орехи досталось всем, кроме меня. В смысле, я оказался единственным, кто вышел из этой бойни без каких-либо повреждений. Кроме, разумеется, нравственных. Виталия была той еще змеюкой, и след в моей душе она оставила серьезный. Да еще поведение Ворона во время поединка с ней не шло у меня из головы. Плюс этот медальон… Сдается мне, у них было не просто общее прошлое, там имелось нечто большее, то, что связывает мужчину и женщину навеки, независимо от того, как они себя подают на людях.

Он ведь ее убил в каком-то смысле из-за меня, и от этого факта не отмахнуться. Но случись все повернуть обратно, я бы поступил так же. Мне наставник дороже ста Виталий. Тем более что я-то как раз к ней особо теплых чувств не питал, и след в моей душе, тот, о котором я упоминал, она оставила далеко не светлый.

— Не понимаю я мужчин. — Рози, морщась, смотрелась в маленькое зеркальце и аккуратно прикасалась мизинчиком к изрядных размеров ссадине, красовавшейся у нее на скуле. — Как вам могут нравиться подобные забавы? Это же ужас! Всегда знала, что вот такая война — это кошмар, но не представляла, что настолько! Чтобы я еще хоть раз, хоть когда-нибудь…

— А я вам говорил, чтобы вы воздержались от участия в данном мероприятии. В последний момент это решение принял и до вас его донес, — раздался голос наставника. — Но меня, как всегда, никто не послушал. Что теперь жаловаться?

Ворон опустился на землю близ меня, взял из небольшой охапки хвороста ветку и сунул ее в пламя костра.

— Когда это вы такое говорили? — удивилась Рози. — Я ничего подобного не слышала.

— Ну как же? — Наставник извлек из огня затлевшую ветку, раскурил от нее трубку и ткнул пальцем в Фалька. — За полчаса до битвы я беседовал вот с этим красавцем, он как раз только-только большую нужду справил, причем совсем рядом с шатром его величества Георга Девятого. Видимо, хотел всему миру дать понять, что ему, сыну Лесного края, на всех монархов Запада кучу навалить с верхом как нечего делать. Пока он штаны натягивал, я ему и сообщил, что не хочу, чтобы вы лезли в эту мясорубку. Напротив, я желаю, чтобы вы спокойно отсиделись на холме, потому что там, на поле, вам делать нечего. Не ваше это сражение. Да и война, похоже, тоже не ваша.

— Мм? — сглотнула слюну оторопевшая де Фюрьи, а после ласковым до приторности тоном обратилась к Фальку: — Карлуша, милый, подойди ко мне поближе, а?

— Чего? — Карл извлек палец из прорехи и насторожился, глядя на наши лица, выражавшие всю гамму человеческих эмоций. — Чего? Ну забыл, забыл. Я просто после этой беседы встретил одного маркитанта, который мне десять медяков задолжал. Я ему неделю назад серебряк за вино дал, да у него сдачи тогда не нашлось. Не пропадать же деньгам? Вот он мне и говорит…

Точно-точно. Пока мы смотрели на войска, готовящиеся к бою, он куда-то убежал, а после вернулся, благоухая какой-то кислятиной.

— Убить гада, — невероятно мирно предложил Мартин.

— Причем не просто, а мучительно, — поддержала его Рози, снова мельком глянувшаяся в зеркальце. — У меня шрам может остаться. На лице! На лице, Карл, не на заднице!

— Шрам на попе — это возбуждает. — Фальк понял, что на этот раз он точно перегнул палку, и мы сейчас на него злимся всерьез. — Эраст, я точно знаю, ты даже не переживай. Была у меня одна…

— Ах ты проглот тупоголовый! — рассыпая вокруг себя кусочки высохшей глины, взвилась вверх Гелла, которую крепко лягнула в бедро копытом умирающая лошадь, после чего красавица-брюнетка чуть не захлебнулась грязной жижей, упав в нее вниз лицом. — Ай, больно!

Не удержавшись на ногах, она чуть не упала в костер, хорошо еще, что ее Жакоб успел подхватить.

— Ребята, но все же живы! — Фальк отступал назад, стараясь держать нас всех в поле видимости. — И еще — мы как-никак поучаствовали в одном из самых крупных сражений за последние лет триста! Да мы внукам про это рассказывать станем!

— Не станете, — выпустил дымок Ворон. — По ряду причин. Первая из них — вы не можете иметь детей, потому и о внуках мечтать не стоит. Ну и еще кое-какие основания думать так у меня имеются.

— Предлагаю наложить на него заклятие трезвости, — подал голос Эль Гракх. — Есть такое, я знаю. Тот, к кому его применили, каплю вина в рот взять не может. Мне лично оно неизвестно, но рядом с нами приходят в себя лучшие маги континента. Уверен, что кто-то из них им владеет.

— А я думал, Эль, что мы друзья! — совсем уж переполошился Карл. — Да лучше сдохнуть!

— Нет проблем, — весело отозвались Магдалена и Миралинда в один голос. — Тебе это и предлагают!

Фальк, поняв, что шутки точно закончились, цапнул рукоять шпаги, висевшей у него на боку.

— Все никак не навоюетесь? — хмуро поинтересовался у нас мессир Крету, подходя к костру. — Будто мало сегодня людей умерло.

— Вот такие у меня друзья, — сообщил ему Фальк, ища хоть какой-то поддержки. — Кровожадные!

— Вижу. — Михель присел рядом с Монброном. — Зато живые. Радуйтесь этому факту, юноша. Почти три десятка наших собратьев остались там, на поле боя. Три десятка отличных магов, мастеров своего дела. И еще семеро могут не дотянуть до рассвета.

— И с той стороны не меньше, — добавил Ворон. — Хотя вру. Куда больше. Гай проявил свойственный ему рационализм, отправив в бой юнцов, только-только вступивших в большую магическую жизнь. Если можно так выразиться, обеспечил смазку для наших посохов и устранил почти всех молодых да ранних.

— Как это мерзко, — поморщился Крету. — И поступок Гая, и твое высказывание. Впрочем, Туллий всегда был редкостным подонком, а ты никогда не выбирал выражений в беседе. Эби, с вашего друга надо снять рубаху. Что вы ждете? Давайте, давайте.

— Знаешь, Михель, иногда мне кажется, что у Гая есть мечта остаться единственным магом на этом свете, — задумчиво произнес Ворон. — И сегодня он изрядно приблизился к ней. Только я убил пятерых сопляков, которые не пожелали уйти с моего пути. Пятерых. Молодые, принципиальные, самоуверенные. И, как следствие, мертвые. А теперь представь, что там творил Люций. А ведь это поколение, которое должно сменить нас. Если его не станет, то что будет после?

— Уцелевшие в войне маги новых учеников наберут, — еле слышно просипел Монброн.

— Если кто-то вообще уцелеет, — возразил ему Ворон. — Кроме Гая, разумеется. Еще пара таких сражений — и нашей истории конец. Сколько магов пережило Век смуты? Один из десяти. От могущественных орденов, некогда повелевавших жизнью человеческой, и следа не осталось, их сменили конклавы, являющиеся их жалкими подобиями. Мы и так были вымирающим видом, а теперь с упорством, достойным лучшего применения, добиваем друг друга в этой войне.