Майкл Гир - Сети Паука

Он действительно поклонился.

— Хватит церемоний, — улыбнулся Торкильд, захлестнутый эйфорией победы. — Нас ждут в университете. Теперь нам никто не помешает спокойно выбирать цели. Вперед, проверим наши бластеры. Перед нами нетронутой целиной лежит Арктур. Полагаю, после того, как мы закончим, у звезды появится атмосфера из кислорода.

— Отлично сказано, Торкильд! — довольно усмехнулся Сира, хлопая себя по колену ладонью. — Можешь не сомневаться, твои дерзость и решительность по достоинству будут отражены в отчете, который я отправлю мессии.

Две хищные птицы устремились вниз. Огромные кольца Арктура сияли в свете гигантской красной звезды — цель слишком значительная, чтобы ее можно было уничтожить за один набег. К тому же неизвестно, когда появятся остальные патрульные линкоры, спешащие нанести мощный удар отмщения. Торкильд задумчиво сидел на мостике, вводя в баллистический вычислитель одну за другой параметры целей, зачарованно глядя, как его орудия взрывают, кромсают и разрезают громадные вращающиеся трубы, образующие Арктур.

Администрация Директората.

Станция Арктур

Помещение было наполнено ровной люминесцентной голубизной. Директор Скор Робинсон плавал в невесомости, заключенный в скорлупу, поджав к щуплой груди тощие ноги и руки. Случайный посетитель увидел бы, что его лицо искажено в страшной гримасе; тонкий рот раскрыт, обнажая рудиментарные зубы. Взор директора затянула пелена мучительных страданий; страшные судороги сотрясали его тело; слабые пальцы сжимались в бессильные кулаки. Из горла вырывались отрывистые всхлипывания.

Обезумевший от ужаса Робинсон торопливо закрывал герметические люки, разделяющие огромный город, не обращая внимания на толпы охваченных паникой людей. Взрывающиеся переборки струями раскаленной плазмы пережигали кабели коммов. Бластерные лучи вспарывали целые секции огромных станций, выбрасывающих в космический вакуум свое содержимое. Крики умирающих мгно- венно затихали, превращаясь в облака конденсирующегося воздуха и замерзающей крови, выплескивающейся из разорванных легких. Робинсон спешно перекоммутировал сети, объединяя разрозненные участки нервной системы Джай-сети, пытаясь удержать атмосферу и электричество в хитросплетении коридоров космического города. Он ощущал действия Ана Рока и Семрия Навтова, руководивших эвакуацией людей из поврежденных секций и обороной беззащитной станции.

— Как такое могло произойти ?

Ослепительные фиолетовые лучи продолжали кромсать секцию за секцией, сея смерть. Арктур содрогнулся. Прицельный залп бластеров вскрыл внешнюю оболочку из графитовой стали на протяжении полукилометра, и искореженные несущие конструкции разлетелись в разные стороны. Комната заходила ходуном. Робинсон громко вскрикнул, сильно ударившись о светящуюся голубую стену. Свет, моргнув, погас, но тотчас же зажегся вновь.

Скор ощутил неведомую прежде физическую боль в ушибленных плече, колене и бедре. Его рассудок беспомощно отмечал, как один за другим отключаются участки Джай-сети, оставляя вместо себя зияющую пустоту. Онемевший от ужаса, Робинсон заплакал навзрыд. Один за другим участки головного мозга задергивались черной пеленой, словно сами нейроны, не выдержав нагрузки, отмирали.

Робинсон застонал, не в силах смотреть на происходящий с Арктуром кошмар.

Обхватив атрофированными руками неестественно огромную голову, он взвыл. Так страшно ему еще никогда не было. Охваченный истеричной дрожью, Робинсон сорвал с головы шлем, жадно глотая ртом воздух. Он задрожал. Черная пелена исчезла, а вместе с ней ужас хаоса и разорения. Отрезанный от окружающего мира, Робинсон болтался в паутине своих катетеров и жалобно всхлипывал. Только сейчас, отключившись от системы, он смог заняться восстановлением своего расстроенного разума.

Изолированный одиночеством, Робинсон тихо плакал, ослепленный водой, залившей глаза; его душила слизь, выработанная слезными железами. Жалкий в своем отчаянии, он шатался на самой грани, готовый вот-вот уступить злорадным демонам, тянущим страшные когти к его рассудку.

— Что произошло? Что со мной? — воскликнул Робинсон, чувствуя, как даже воздух в помещении содрогается от далеких взрывов.

Захлестнутый волной беспросветного мрака, Скор ухватился за единственное хрупкое звено, связывающее его с человечеством. Ни о чем другом не вспомнил его раскалывающийся мозг.

— Пророк!.. Научи... меня, — прошептал он.

Слезы, подобно драгоценным бриллиантам, застыли у него в глазах — в условиях невесомости крошечные хрустальные шарики не хотели расставаться с ресницами.

— Пророк? — Голос Робинсона гулким эхом разносился по пустынной комнате. Ответом была лишь отдаленная вибрация бомбардировки. Лучи бластеров продолжали сеять смерть и разрушения. — Пророк, что происходит? Чем объяснить это безумие?

У него в ушах зазвучал спокойный голос Честера:

«Жизнь — это опыт, а не последовательность задач, решаемых вашими компьютерами. Мы находимся на пороге эры страсти. Страсть — это эмоции, направленные в определенное русло... все равно что стена, состоящая из уложенных кирпичей».

— Страсть? Вокруг меня погибают миллионы людей, и погибают совершенно напрасно. Пророк, ты понимаешь — они умирают!

«...Смерть — это ничто. Она повсюду вокруг нас. Одни поворотные точки ее отводят, другие притягивают».

— Пророк, что такое смерть? Я... в любую секунду я могу умереть. Смерть совсем рядом. Самый воздух пропитан страхом. Пророк, я боюсь. Не раздражай меня сейчас своими нравоучениями. Лучше скажи, что мне делать! Скажи... скажи... скажи...

Легкие судорожно сокращались, выталкивая воздух через гортань.

Голос Честера оставался ласковым.

«Я учитель, а учитель является источником постоянного раздражения. Истинную стоимость человека определяет Бог. Смерть со всех сторон от нас, директор Робинсон. Примите то, что вы человек. Примите свои страсти. Страсть является ключом к знаниям. Так постановил Паук».

— Паук... Пророк, ты говорил мне, что я являюсь частицей Господа. Частица Бога во мне, в моей душе. — Скор шмыгнул носом, пытаясь высморкаться.

Он часто заморгал, и слезы, сорвавшись с ресниц, крошечными хрустальными планетами поплыли в невесомости. Потянув за трубки катетеров, Робинсон подплыл к своему шлему и прижал его к груди словно родитель испуганного ребенка.

— Паук направил мне Пророка. Учителя.

Эта мысль вселила в него веру, позволила обрести глубоко запрятанные силы, о существовании которых Робинсон даже не подозревал. Надежно защищенный бункер компьютерного центра содрогнулся от гулкого раската. Из-за закрытого люка донеслись выкрикиваемые отчаянным голосом приказания.