Майкл Гир - Сети Паука

Руки... хватающие... тянущие...

— Пайк! Черт побери, что с тобой? — донесся сквозь пелену головокружения голос Быка Крыла Риша.

— В-все в порядке, — заморгал Дарвин. — Ч-что случи- лось?

— Понятия не имею. Ты выстрелил в медведя... и рухнул ничком, бормоча что-то. — Риш склонил голову набок. — Ты уверен, что все в порядке?

— Жара... должно быть, жара. Обезвоживание организма...

«Но почему я сам в это не верю?»

Высунув язык, Риш завозился с голокамерой. Дарвин положил винтовку на землю. На снимке получился человек с угрюмым лицом, испачканным черными пятнами, вооруженный-одним старинным ножом.

Охотничий лагерь Быка Крыла Риша в Медвежьих горах

Бык Крыло Риш разбил свой лагерь у подножия Медвежьих гор.

Дарвин, расслабившись, лежал у костра. Израненные руки были покрыты пластиповязками. В воспаленные ткани поступали обеззараживающие и обезболивающие лекарства. Риш, тихо напевая, чистил винтовку, недовольно глядя на трещины в прикладе.

— Наверное, надо будет вырезать новое ложе. Винтовка не предназначается для того, чтобы использовать ее в качестве дубинки. С другой стороны, может быть, дело того стоило. Схватка была та еще. Пару раз я уже думал, что тебе крышка. Ты проявил мужество. Паук одарил тебя силой и мудростью. Здорово, что мне пришло в голову заснять все на голо.

— Да я перепугался до смерти, — заявил Дарвин, не в силах побороть меланхолию.

— А про страх я ничего и не говорил, — прозвучал в темноте тихий голос Риша.

Костер из поленьев шестовика весело потрескивал; искры, кружась, поднимались к двум лунам, бросавшим косые тени на заросшие нож-кустом холмы.

— Страх идет рядом с нами в течение всей жизни, — продолжал Риш. — Страх делает нас сильными. Я никогда в жизни так не боялся, как когда воевал с Сюзен Смит Андохар на Сириусе. Каждое мгновение было наполнено ужасом. Время было жуткое. Война — такая, какая ведется в Директорате — состоит из одних моментов страха. Понимаешь, здесь, на Мире, война — это игра. Конечно, и во время игры могут убить, но человек не живет в постоянном страхе. Ужас не пульсирует в венах подобно кислоте. Каждую секунду не приходится ждать, что тебя испепелит проклятый Пауком фиолетовый луч с неба.

— Значит, ты воевал вместе с Сюзен? — Дарвин нала, было потирать руки, но вздрогнул, наткнувшись на пласт-повязку. — Это страх сделал ее такой? Его она так хорошо скрывает?

Медведь говорил со мной. Взгляни правде в глаза. Это произошло на самом деле!

Тщательно прочистив длинный ствол винтовки, Риш прислонил ее к нож-кусту.

— У Сюзен есть свои страхи, как и у всех остальных. — Устроившись поудобнее перед костром, он достал из кармана кисет и трубку. Вытащив из костра уголек, воин неторопливо раскурил трубку. — Нет, Сюзен не нужно скрывать свой страх. Она скрывает свои шрамы, доктор Пайк.

— Шрамы?

Риш пожал плечами.

— На Сириусе она любила двоих мужчин. Одним из них был Ганс Йигер, десантник с «Пули». Другим — Пятница Гарсия Желтые Ноги, легендарный вождь Пауков. Я был знаком с обоими. Сражался с ними бок о бок. Боялся рядом с ними. Пил, мочился и испражнялся вместе с ними. Оба отличные парни. Для меня было большой честью быть с ними знакомым. Ганс и Пятница подружились, несмотря на то что оба любили одну женщину.

Мы вели бои в предместьях Англы. Сириусианские ополченцы сопротивлялись из последних сил. И вдруг находящийся над планетой линкор дал по нас залп из бластеров. Это называется орбитальной бомбардировкой. Мы поспешили укрыться кто куда. Многих спас Пятница, но часть отряда, в том числе и Ганс, сгорела живьем. И Сюзен переменилась... стала другой, понимаешь? Замкнулась в себе, практически перестала с нами разговаривать, но при любой возможности беспощадно убивала сириусианцев. И не просто убивала. — Риш помолчал, погрузившись в воспоминания. — Она глумилась над трупами. Отрезала мужчинам их достоин- ство.

Дарвин не отрываясь смотрел на языки пламени.

— А потом нас как-то ночью высадили в город Хельг. Мы захватили компьютерный центр, перерезали линию энерго-снабжения. Во время набега было добыто много скальпов. Но Сюзен попала в плен. Сириусианцы отправили ее на корабль, которым командовал Нгуен Ван Чоу. Можно только догадываться, что с ней там произошло. Никто ничего не говорит... но можно предположить.

Я видел Сюзен после того, как ее освободили из плена. Она словно стала другим человеком. Именно тогда она сблизилась с Дьердем. Пятнице было очень больно, но у него была слишком светлая душа, чтобы таить обиду. Он по-прежнему так сильно любил Сюзен, что подружился и с Дьердем. Вдвоем, с помощью одного из Пророков, они вылечили Сюзен.

Сделав глубокую затяжку, Риш посмотрел на нахмурившегося Дарвина.

— Вот те шрамы, которые она прячет. Рассудок можно вылечить, но, наверное, от воспоминаний никуда не деться. А теперь и Пятница погиб. Насколько нам известно, его убил Нгуен Ван Чоу — так же в точности, как он убил Ганса Йигера своими бластерами. Мерзавец на свободе, скрывается где-то там. — Воин указал на звезды чубуком трубки. — Он переломал Сюзен всю жизнь, искалечил ей душу.

Дарвин кивнул, вспоминая, как Сюзен скорбела по Пятнице Желтые Ноги на корабле. Одна. Ночью. Там, где никто не мог ее увидеть. А Нгуен провозгласил себя мессией, встал во главе безумного джихада. Сюзен до сих пор его боится — как боятся его адмирал Ри, Железные Глаза и Рита Сарса. Дарвин сглотнул комок в горле. В этом есть какой-то урок.

Ждать дальше не было никакой возможности.

— Риш, скажи честно. Медведи, они... ну... у них есть... э... психическая сила? Я хочу сказать, ваши воины никогда не говорили ни о чем подобном? Может быть, рассказывали о том, как... как...

— Есть ли у медведей сила? — Риш затянулся. — Да, Дарвин. Мы на Мире уверены в том, что у медведей есть сила. И они по какой-то причине испытывают людей.

Дарвин помолчал, пытаясь разобраться в этом.

— Я... сегодня я почувствовал мысли медведя. И я... я запаниковал. Дернул за спусковой крючок и промахнулся... Черт побери, это же бред какой-то! Как будто медведь мог знать, о чем я думаю! Наверное, ты примешь меня за сумасшедшего.

Суровое лицо воина наполнилось торжественностью.

— Мы на Мире считаем, что люди, медведи и жнецы по сути своей одно и то же. Частица Паука. Почему-то Паук пожелал сотворить людей и животных разными... и кто я такой, чтобы требовать у Него отчета в Его поступках? Каждый выполняет свою роль. Ты, я, медведь — наши души являются частицей Паука. Так же, как души лошадей, собак, коров и овец и, может быть, даже мух. Все мы являемся частицами сотканной Им паутины. — Он опустил голову. — И что хотел от тебя медведь?

Дарвин поднял взгляд, следя за кружащимися искрами.