Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

— Русские… — с тоской произнёс ирландец Парди. — Как хотите, парни, а я с ними шутить не буду и вам не советую. Небось, не забыл, кто выбил мне в тулонском кабаке три зуба, чтоб его Дэви Джоунз [49] Дэви Джоунз (матросск. сленг) — дьявол, повелевающий злыми духами пучины. уволок в пучину! Русский и выбил, или я не глотал пять лет кряду синюю книгу [50] «Глотать синюю книгу» (служить в Королевском Флоте) — зубрить адмиралтейский устав, который традиционно имеет синий переплёт. …

Боцман затравленно огляделся по сторонам.

— Коли так, шкип, то мне терять нечего! Положу и вас и лягушатника — хоть не обидно будет плясать с пеньковой подружкой! Ты не обмочился от страху, Парди? — крикнул он ирландцу. — Завтра день стирки, парень, смотри, не осрамись напоследок, звякни, как мужчина [51] (англ. преступный жаргон) — «День стирки» — день казни. «Звякнуть» — умереть. !

Баустейл ощерился — из-под прижатой к щеке ладони обильно сочилась кровь.

— Ладно, Каммингс, чтоб в аду у твоего вертела черти не ленились! Я сегодня добрый и позволю вам, паршивым мятежникам, спасти свой бекон [52] Спасти свой бекон — совершить побег. ! Берите шлюпку и валите на берег, да поживее — а не то, клянусь подагрой её Величества, я, как окажусь на русском корвете, сразу выложу, что вы за птицы! Глядишь, русские не пожалеют на вас ядро-другое!

Каммингс безумными глазами посмотрел сначала на шкипера, потом на корабль, быстро приближающийся к «Клеменции». Глаза его сделались безумными, он грязно выругался, швырнул «кольт» под ноги Баустейлу и кинулся на корму, к канату, на котором тащился за шхуной четырёхвёсельный ялик. Парди последовал за ним, вслед за ирландцем похромал выбравшийся из люка Джентри. Остальные члены команды провожали мятежников хмурыми взглядами.

— Чего застыл, словно Лотова жена? — вызверился шкипер на безответного Джерка. — Волоки из моей каюты бутылку рома и самую тонкую парусную иглу. Раз уж я паруса могу зашивать, то прореху на собственной роже как-нибудь заштопаю!

— А ты, Тяни-канат, как проснёшься, ступай, пошарь в трюме, найди булыжник или железяку негодную. Шариф, конечно, молился не Христу, а Магомету, но всё же, грех оставлять его болтаться в волнах на радость чайкам. Но пусть меня самого повесят, если я изведу на саван для этой падали даже мешок из-под копры!

Нож валялся на палубе возле грот-мачты. Никто из матросов «Клеменции» на него не польстился — пробегая мимо, они, как бы случайно, делали крюк, огибая опасный предмет. Уже отчалила шлюпка с бунтовщиками, провожаемая улюлюканьем и непристойными советами, уже плеснула вода, принимая труп малайца с привязанным к ногам чугунным ядром из балласта — а нож так и оставался там, куда он упал, когда пальцы владельца, выпустили его, скрючившись в предсмертной судороге.

Сам нож походил на коготь большой кошки, тигра леопарда. А ещё — на стальную шпору, из тех, что цепляют на ноги птицам любители петушиных боёв. Груссе наклонился, подобрал его (случившийся неподалёку Джерк покосился на француза с суеверным ужасом), и взвесил на ладони. Оружие, что и говорить, необычное — сильно изогнутый клинок, заточенный по внутренней, вогнутой кромке, коготь, предназначенный цеплять и вспарывать. Коготь и есть! На конце рукоятки из неведомой породы дерева — большое кольцо. Шариф продевал в него указательный палец и держал нож лезвием вниз, обратив режущую кромку к противнику. Легко представить, как стальной коготь рассекает на взмахе руки живую плоть.

— Этот нож называется «ках-рам-бит», господин. На малайском — «коготь тигра».

Груссе обернулся — рядом с ним стоял китаец Були-Ван.

— Ках-рам-бит придумали воины королевства Сунданези. Сотни лет назад там зародилось боевое искусство «пенчак-силат» — в нём, в числе прочего, используют и такие ножи. В прежние времена лезвие ках-рам-бита смазывали смертельными ядами, добытых из змей, скорпионов и жаб, которые водятся на островах в изобилии.

Груссе припомнил ямы, наполненные лягушачьей икрой и сцепившимися в объятиях земноводными, и его передёрнуло от отвращения.

«Так они, к тому же, ядовитые? Хорошо, что Анрио не знал…»

— Не волнуйтесь — китаец заметил его невольное движение. — Сейчас яды применяют редко, хотя малайцы по-прежнему носят ках-рам-биты. К тому же, такие яды действуют, как правило, очень быстро. Если бы Шариф отравил нож, наш капитан уже предстал бы перед своим богом.

Подошёл Рошфор — он успел перевязать свои раны и теперь хромал на правую ногу. Груссе протянул ему трофей. Рошфор, подражая Шарифу, продел палец в кольцо ках-рам-бита, сделал несколько махов, после чего вернул нож приятелю.

— Оставь себе. Вещица забавная, но не по мне. В Батавии, раздобуду себе наваху — похоже, в этих краях лучше держать нож под рукой. Надеюсь, твои друзья нас туда подбросят?

Груссе посмотрел на корвет, замерший в трёх кабельтовых от «Клеменции». На его палубе суетились матросы, спуская на воду шлюпку.

— С чего ты взял, что это мои друзья? Правда, в Париже у меня было двое знакомых из России, но один сейчас слишком далеко и не может иметь к этому отношения. А вот второй… да, если это он — дело приобретает неожиданный оборот!

Клеёнчатая тетрадь лежала на столе — крошечном столе офицерской каюты, под иллюминатором с латунной крышкой и отполированными бесчисленными прикосновениями барашками задраек. Николай порылся в ящике стола, достал перо и проверил, крепко ли сидит в гнезде чернильница-непроливашка. Просто не хотелось заляпать кляксами выстраданный в муках текст.

Интересно, был ли хоть один гимназист, не зачитывавшийся в своё время рассказами о Миклухо-Маклае? И мог ли Коля Ильинский мечтать, что окажется когда-нибудь на палубе «Витязя»? Ведь старый корвет лет давно исключён из списков флота и разобран на дрова. И вот он сидит в каюте, которую занимал знаменитый этнограф, прежде чем сойти на берег в заливе Астролябии. Чудеса, да и только!

Когда выяснилось, что экспедиции нужен военный корабль, способный к тому же совершать длительные океанские переходы организаторы обратились «под шпиц» — в Адмиралтейство. Подходящие суда имелись: корветы и клиперы, построенные для того, чтобы в случае войны с Британией угрожать морской торговле. Выбор пал на «Витязь». Он вышел из Кронштадта больше года назад, пересек Атлантику, прошёл Магеллановым проливом, навестил остров Пасхи, посетил Новую Гвинею, оставив там Миклухо-Маклая, и на текущий момент находился на пути в Батавию. Опыта плавания в Южных морях хватало и у команды и у командира, капитана второго ранга Назимова.

«Витязь», винтовой корвет «семнадцатипушечного» ранга водоизмещением в 2125 тонн, был заложен в 1861-м году на Бьернеборгской верфи в Финляндии и спущен на воду в 1864-м. Корвет приводила в движение паровая машина в 1618 индикаторных сил, изготовленная на заводе Коккериль в Бельгии. На ходовых испытаниях корвет показал двенадцать узлов — неплохой по тем временам результат. В отчётах по Морскому ведомству отмечалось, что «Витязь» «…обладает прекрасными морскими и парусными качествами, обнаруженными при продолжительной службе в дальних плаваниях». Дальность плавания под парами при скорости хода в десять узлов составляла 2300 морских миль, и была ограничена только запасом угля и содержимым провиантских кладовых. В 1870-м году, перед отправкой в первое кругосветное плавание, «Витязь» прошёл перевооружение, получив пять нарезных шестидюймовок, четыре девятифунтовых орудия образца 1867-го года и три лёгких скорострельных пушки.