Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

«…асуры, превращенные в последствие в злых Духов и низших Богов, вечно находящихся в состоянии войны с Великими Божествами — есть Боги Тайной Мудрости. В древнейших частях Риг-Веды они есть Существа Духовные и Божественные, ибо термин Асура употреблялся для обозначения Высочайшего Духа и был тождественен великому Ах у ра зороастриан. Было время, когда сами Боги Индра, Агни и Вар у на принадлежали к Асурам. „Асу“ означает дыхание, и своим дыханием Праджап а ти создаёт Асуров…» [58] Здесь и далее — выдержки из «Тайной доктрины» Е. Блаватской.

Журнал Николай позаимствовал у артиллерийского офицера «Витязя», большого, как выяснилось, поклонника эзотерических учений. Издание выходило в Риге (опять Рига!) и целиком было посвящено вопросам мистики и оккультизма. В своё время в нём публиковалась корреспонденция Елены Блаватской, дамы нерядовой и пользующейся авторитетом в определённых кругах. В прошлом она много путешествовала по разным экзотическим странам вроде Египта, Мексики и Индии, семь лет изучала буддизм и основы брахманических культов. А вернувшись в Россию, стала устраивать в Санкт-Петербурге спиритические сеансы, приохотив к ним столичное общество. Но вскоре это ей наскучило, и новоявленная спиритуалистка отправилась в новое путешествие. Мадам Блаватскую с непреодолимой силой тянуло на Тибет.

«Незачем ехать в Тибет или в Индию, дабы обнаружить знание и силу, что таятся в каждой человеческой душе, но приобретение высшего знания и силы требует не только многих лет напряжённейшего изучения под руководством более высокого разума, вместе с решимостью, которую не может поколебать никакая опасность, но и стольких же лет относительного уединения, в общении лишь с учениками, преследующими ту же цель, и в таком месте, где сама природа, как и неофит, сохраняет совершенный и ненарушаемый покой, если не молчание! Где воздух, на сотни миль вокруг, не отравлен миазмами, где атмосфера и человеческий магнетизм совершенно чисты и — где никогда не проливают кровь животных.» [59] Выдержки из «Тайной доктрины» Е. Блаватской.

Николай усмехнулся, припомнив кашу-тюрю и лепёшки из грубой ячменной муки, масла яков и кислого пива, которыми их потчевали в Лаханг-Лхунбо. За всё время, проведённое в тех краях, он ни разу не видел, чтобы местные жители употребляли в пищу мясо. Что, впрочем, не мешало казакам ежевечернее жарить на углях баранину.

«…Асуры, завоевавшие свою умственную независимость, сражаются с Сурами, лишенными этого и которые потому представлены, как проводящие свои жизни в исполнении бесполезных обрядов и поклонений, основанных на слепой вере — намёк, который ныне обходится молчанием ортодоксальными браминами — и, благодаря этому, первые становятся А-Сурами. Первые и Разумом-рождённые Сыны Божества отказываются создавать потомство и за то прокляты Брамой, и осуждены родиться людьми. Они низвергаются на Землю, которая позднее превращается в Адские Области. Очевидно, Асуры были низведены в Пространстве и во Времени до степени противодействующих Сил или Демонов приверженцами ритуалов, из за их возмущения против лицемерия, притворного культа и против формы, привязанной к мертвой букве…» [60] Выдержки из «Тайной доктрины» Е. Блаватской.

Пассажи Блаватской нагоняли на Николая непреодолимую дремоту. Он довольно быстро осознал, что искать достоверные сведения о «слезах асуров» в подобных источниках бессмысленно. С тем же успехом можно перечитывать Ветхий Завет в поисках инструкций по изготовлению иерихонской трубы.

Оставался Цэрэн. Монах, когда его удавалось разговорить, рассказывал о тысячелетней битве, в которой противники сокрушали друг неким чудовищным оружием, причём верх чаще брали оппоненты асуров. Побеждённые сдаваться не собирались — они не зря числились старшими братьями богов, были могучи и мудры, ведали тайны волшебства-майя, могли принимать различные образы и даже становиться невидимыми. Цэрэн говорил об укреплённых городах, которые асуры возвели в подземном царстве — и, терпя поражения, отступали туда, чтобы, набравшись сил, нанести ответный удар.

В конце концов, асуры, прельстившись проповедями некоего лжеучителя, отреклись от священных Вед и ритуалов, требовавших, в числе прочего, кровавых жертвоприношений. Отринув мирские блага они, обнаженные, с бритыми головами, удалились в свои города-убежища, уступив конкурентам-богам власть над тремя мирами.

Если верить мифам, последним в изгнание удалился самый могущественный асур по имени Унаш а с. Покидая мир, за который пришлось так долго сражаться, оно пролил слёзы, предусмотрительно собрав их в особый ларец. Слёзы Унашаса соединили два мира, и его ученики, сохранившие ларец, не сомневались: однажды из хрустальной массы, в которую они превратились, будет изготовлен ключ, способный отрыть дверь, через которую ушли асуры. Что, похоже, и сумел сделать Саразен, доказав тем самым, что древние легенды способны порой поведать чистую правду.

Оставался вопрос, который не давал Николаю покоя. В легенде о слезах Унашаса говорится только об одном ларце — но на самом-то деле их оказалось два! Первый — реликвия, которая несколько тысячелетий хранилась в Лаханг Лхунбо под строжайшим присмотром; второй — ларец из наследства кашмирской бегумы. И он-то уж наверняка подлинный, ведь именно из его содержимого были изготовлены «хрустальные стержни» апертьёров…

Значит тот, что похищен из монастыря — искусная копия? Но тогда искать его не имеет смысла — содержимое подделки никак не может обладать чудесными свойствами оригинала! Николай поделился своими опасениями с Цэрэном, но монах был непреклонен: ларец из Лаханг-Лхунбо самый что ни на есть подлинный. На чём основана такая уверенность, он объяснять отказался, а потому Николай по-прежнему пребывал в сомнениях.

Имелись, правда, признаки, позволяющие безошибочно опознать настоящий ларец — разумеется, когда он будет найден. Дело в том, что таинственный Унашас оставил указания по использованию «слёз асуров» — в виде текстов, схем и чертежей на стенках ларца. И нанесены они такими мелкими значками и расположены настолько плотно, что человеческий глаз не может их различить. Саразен изучавший ларец под мощным микроскопом, уверял: известными способами обработки металлов такого не сделать. Для этой работы слишком грубы и инструменты лесковского Левши и резцы лучших амстердамских ювелиров. Дайте Дюреру или Гюставу Доре кувалду и зубило из паровозной мастерской и посмотрите, что выйдет из их мастерских.

А ещё — серебристый металл, из которого изготовлен сам ларец. Он не ржавел, не поддавался кислоте, его не брали свёрла из закалённой стали. И даже алмаз, самый твёрдый из известных науке материалов, не оставлял на его поверхности и крохотной царапины.