Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

Люди с голландского барка были последними, кто видел «Опричник». О погиб в ночь с 25 на 26 декабря 1861 года, попав в центр урагана. По одной из версий во время поворота сместился груз, и корабль сделал оверкиль, после чего был разбит волнами. По другой — клипер погиб из-за пьянства командира, отдававшего нелепые приказы.

Ураган терзал «Витязь» несколько дней — или несколько недель? Николай давно потерял счёт времени, а когда отваживался выбраться на палубу — на четвереньках, хватаясь за что попало — видел лишь необъятную массу воды, находящуюся в непрерывном, хаотическом движении. Не было сил даже спросить, сколько миль сделано за день. Матросы и офицеры исхудали, почернели от бессонницы, шатались на ходу, словно с похмелья — и откуда у них брались силы поддерживать корвет в исправном состоянии?

И вдруг, словно по мановению, всё закончилось: горизонт расчистился, великанские валы сменились едва заметной рябью, а солнце нещадно палило, высушивая насквозь пропитанные водой снасти, парусину и одежду. Облегчение на лице командира сменилось озабоченностью: во время шторма поломало грот-стеньгу, идти придётся под парами, а запасы угля и так истощены неделей борьбы с тайфуном. В атмосфере — ни шевеления, лишь горизонт время от времени затягивает зловещего вида тучами. Тогда звучит команда «все наверх» и начинается подготовка к перемене погоды — но барометр упрямо продолжал подниматься, тучи разрешались лёгким дождём и истаивали без следа. Оставалось подойти к вахтенному офицеру и поинтересоваться: «Что, сколько хода»?

В ответ: «пять узлов, велено экономить уголь». — «На румбе?» — «Нет, согнало на вест»….

И всё продолжалось по-прежнему: штиль, жара, скучища. На картушке компаса норд-вест-тень-норд, курс к берегам Японии.

С полубака донеслось ритмичное уханье, перемежаемое специфически-боцманскими речевыми оборотами — начальство распорядилось перетянуть стоячий такелаж. Старший артиллерист руководит учениями: голые по пояс канониры суетятся у орудий, масляно клацают затворами, банят стволы и наваливаются на гандшпуги, ворочая лафеты на поворотных дугах.

Николай страдал от безделья — заняться было совершенно нечем. Юбер с Груссе никак не придут в себя после урагана, лишь вяло реагируют на попытки заговорить. Цэрэн погрузился в созерцательный транс, журналы с письмами мадам Блаватской прочитаны от корки до корки. Выручал дневник: больше недели писать не было возможности — поди, попробуй, когда тетрадь и чернильница лягушками скачут по каюте в погоне за стулом! — и теперь он спешил наверстать упущенное.

Из записок Николая Ильинского.

«Первым делом мы со слугой отправились в магазин братьев Брукс, где и приобрели всё необходимое для экспедиции…»

Знали бы мои будущие читатели, сколько раз мне хотелось начать очередную запись фразой из дневника Стэнли. И продолжить её длиннейшим, страницы на три, описанием приобретений с непременным указанием цен.

Но это так и осталось мечтой. В Санкт-Петербурге отсутствует филиал знаменитой торговой фирмы, и уж тем более, нет его на борту «Витязя». В тот раз походную одежду, упряжь, утварь и ещё много всякой всячины предоставило военное ведомство Российской Империи. Сейчас оно тоже не оставляет нас своей заботой — в лице командира корвета, позволившего запустить руки в оружейки, баталёрки и каптёрки корвета. И хоть ассортимент тут победнее, нежели в изысканном магазине, неповторимая атмосфера судна, совершающего кругосветное плавание, вполне возмещает этот недостаток.

Переход через океан дорого обошёлся «Витязю». Это ведь только на карте путь от берегов Явы до побережья Перу кажется прямым — шуруй себе вдоль экватора и горя не знай! На деле же парусное судно (а корвет большую часть времени шёл под парусами) вынуждено следовать господствующим ветрам. То есть — подняться с течением Куросио к северу, миновать берега Японии, чтобы, достигнув сороковых широт, повернуть к весту. Далее, вместе с Большим Северным течением и пассатной петлёй пересечь океан и вдоль берегов североамериканского континента спускаться до экватора и далее, к третьей параллели, на которой лежит остров Ноубл.

Тихий океан вполне подтвердил свою дурную репутацию. Не успели мы миновать Манилу, как угодили в область зарождающегося тропического шторма. Северо-западный тихоокеанский бассейн, занимает обширную территорию к северу от экватора и к западу от 180-го меридиана, включая Южно-Китайское море. Это самая большая на планете кухня погоды, в которой ежегодно формируется не менее двух дюжин тропических циклонов, имеющих силу шторма или даже тайфуна. Эти необычайно свирепые ураганы ударяют по Китаю, Японии, Малайе. Случается, они достают до островов Океании. Одно из таких погодных чудовищ и застигло нас на траверзе острова Формоза [61] Устаревшее название Тайваня. .

Изрядно потрёпанный разгулом стихий «Витязь» кое-как доковылял до Нагасаки. Этот порт, один из крупнейших в северной части Тихого океана, служит пристанищем китобоям и коммерческим парусникам. Русские клипера и винтовые корветы здесь частые гости — пополняют припасы, берут уголь, а нередко и зимуют, предпочитая мягкий японский климат перспективе вмёрзнуть в лёд гавани Золотой Рог.

В Нагасаки «Витязь» задержался — меняли грот-стеньгу. Тут же мы оставили Анри Рошфора. Он собирался сойти на берег ещё в Батавии, но рана, нанесённая «тигриным когтем» всё же загноилась. В итоге, после всех задержек корвет пересек океан и миновал экватор на три недели позже намеченного срока. Уголь и провиант подходят к концу, котлы засолились, машина едва выдаёт десять узлов хода, а старший механик ежедневно вручает командиру длинный список неисправностей. Так что, хочешь — не хочешь, а придётся Назимову высадить нас на острове Ноубл, а самому спешить в один из перуанских портов. Визит этот займёт не меньше месяца с учётом времени на ремонт — достаточно, чтобы обыскать остров вдоль и поперёк, ведь Тэйлор мог установить апертьёр в какой-нибудь хитро запрятанной пещере…

С нами на острове останутся два десятка матросов под командованием мичмана Москвина. Назимов уверяет, что, несмотря на юный возраст, мичман отлично справится со своими обязанностями. «Два года как из Корпуса, переведён к нам во Владивостоке, с „Князя Пожарского“, взамен выбывшего по болезни вахтенного офицера. Толковый малый, ей-Богу, не пожалеете, Николай Андреич!» Мне бы его уверенность…

После долгих препирательств (пришлось даже вспомнить о депеше, предписывавшей командиру «Витязя» выполнять любые мои капризы) Назимов согласился добавить ещё десятерых матросов, артиллерийского кондукт о ра и четырёхдюймовую пушку системы Мариевского. Таких на «Витязе» четыре, причём к двум имеются колёсные лафеты для использования в качестве десантных орудий. Конную тягу, разумеется, взять неоткуда, так что перемещать сорокапудовое орудие предстоит на своём горбу. Но тут уж грех жаловаться — четырёхдюймовка, способная стрелять гранатами, шрапнелью и картечами, может стать неубиенным козырем в любой стычке.