Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

Кривошеин заметил его брезгливую гримасу и развёл руками:

— А что делать? С ног до головы в этой дряни. Сутками не вылезаю из рубки, а как вылезу — сразу за починку!

— Из рубки? — опешил Николай. — Так у вас есть шагоход?

— Два. Вообще-то их тут полдюжины, но рабочих только два — остальные стоят полуразобранные. Я хотел как-нибудь приспособить их «Гатлинги», но оставил эту затею: патронов мало, да и помощничков моих не стоит допускать к технике. Они же отродясь ничего сложнее мотыги в руках не держали, французский ключ — и тот доверить боязно, потеряют или сопрут. Знал бы ты, как я намучался, пока учил их заряжать винтовки! Хорошо, если один из трёх усвоил…

Чернокожие подчинённые Кривошеина держались в стороне, с любопытством наблюдая за матросами, которые с уханьем и матерками выгружали на берег разобранное на части орудие.

— Ну, чего встали столбами, бездельники? — прикрикнул он. — Живей, помогайте, нашим друзьям!

К удивлению Николая, негры поняли команду отданную по-русски. Они побросали ружья на песок — Кривошеин скривился при виде такой безалаберности — и с азартом, будто только того и дожидались, кинулись ворочать многопудовый лафет, оглашая берег воплями на смеси английского, испанского и бог знает ещё каких языков.

Николая распирало от желания расспросить: откуда на острове Ноубл разобранные боевые шагоходы. А заодно, зачем понадобилось обучать негров обращению с винтовками и французским ключом?

— Апертьёр здесь, надо полагать, тоже есть? Мы ведь из-за него сюда и явились…

— Да уж понял, не дурак! Я как узнал о вашей гималайской неудаче, сразу подумал, что вы рано или поздно объявитесь здесь. И, как видишь, не ошибся.

Это был сюрприз. Николай вытаращился на приятеля, позабыв об одолевавшем его любопытстве.

— Узнал? Но… откуда?

— Вот чудак-человек! Как же мне было не узнать, ежели доктор готовил тибетскую экспедицию с расчётом на то, чтобы опередить вас? Я все его бумаги проштудировал — те, которые мы захватили. Там, брат, столько интересного…

— Постой, я не понимаю… У доктора? Какой ещё доктор?

— Так ты что, совсем ничего не знаешь? Ну да, в моих записках о докторе Моро не было, я о нём тогда ещё не знал…

— Моро? Доктор Моро ? Так это его остров?

— В некотором роде, да, его. Он работает на Тэйлора, но тот, как мне говорили, ни разу здесь не появлялся. Сам Моро англичанин, известный некогда врач и вивисектор, изгнанный из научной среды за жестокие опыты с животными. Уж не знаю, где Тэйлор его подобрал, а только теперь Моро его первый помощник. Знал бы ты, что за тварей он тут сотворил! Я, когда увидел — две ночи потом кошмары снились.

— Так вот, о каких чудовищах ты сигналил … — пробормотал Николай. — Мы их видели на Тибете — мерзкие создания и живучие.

— Видел он… — усмехнулся Кривошеин. — Ничего ты ещё не видел! Те, которых Моро посылал в Индию — «спайдеры», по-аглицки это пауки. Они не самые опасные, хотя ловкие до чёртиков. А вот тролли — это, брат, настоящий ужас. Такая тварь маршьёр может опрокинуть!

— Мсье Николя, вот и мы!

От песчаной отмели, к которой пристал вельбот, торопились Груссе с Юбером. За их спинами трепетала на ветру шафранная хламида Цэрена.

— Да ты, я вижу, всех собрал? — обрадовался Кривошеин. — Привет, Паске, старина! И вас, мсье Юбер, рад видеть! В Париже мы толком не успели познакомиться…

— Ничего, наверстаете! Ты объяснишь, наконец…

— Стоп-стоп-стоп, торопыга! Объясню, разумеется, только сперва найдём подходящее место. У меня к тебе тоже тьма вопросов — к примеру, почему ты так долго не объявлялся? Николь твоя уже на сторону засматривается… шучу-шучу!

Увидав, как гневно вскинулся Николай, Кривошеин в притворном испуге выставил перед собой ладони.

— Да не горячись ты так, никуда она не смотрит, наоборот, все глаза по тебе выплакала. И давай, поживее, вон, мичманец сюда гребёт. Распорядись, раз уж ты за старшего!

Подошедший морской офицер — совсем молодой человек, едва ли восемнадцати лет от роду — небрежно козырнул руководителю экспедиции.

— Господин Ильинский, груз весь на берегу. Вон туда перетащили, в тенёк…

И указал на десяток чахлых пальм, возвышавшейся над заросшим кустарником гребнем дюны.

— Вот что, господин мичман! — Кривошеин заговорил по-деловому, словно опять распоряжался на парижской баррикаде. — Давайте-ка, собирайте орудие и готовьте поклажу к переноске. Здесь недалеко, версты две с половиной. Ни лошадей, ни телег, придётся пердячим паром.

Мичман недовольно покосился на начальника экспедиции — с какой стати этот насквозь подозрительный штатский раздаёт приказы, да ещё в таком тоне? Николай едва заметно пожал плечами, Кривошеин же, как ни в чем не бывало, продолжил:

— …тут, видите ли, небезопасно, так что вы уж скомандуйте матросикам, чтобы патрон держали в стволе. И надо бы выделить несколько человек в охранение, а то мои бойцы — сами видите…

Моряк, не дослушав до конца, демонстративно отвернулся и принялся рассматривать «бойцов». Негры, обнаружив внимание к себе, стали сбиваться в кучку. Кривошеин озадаченно крякнул — юнец даже спиной сумел продемонстрировать высокомерие.

Удовлетворив любопытство, мичман повернулся к дерзкому незнакомцу.

— Вот что, сударь — простите, не знаю, как к вам обращаться…

— С вашего позволения, юноша, штабс-капитан Кривошеин к вашим услугам!

Голос его сочился ядом. Мичман залился румянцем — оказывается, сомнительный субъект имеет чин на два класса выше его собственного.

— Гхм… Я, собственно, хотел…

— Кстати, как к вам обращаться, мичман? А то Николай Андреич забыл нас представить.

— Сере… мичман Сергей Москвин, господин капитан!

Николай едва сдержал улыбку — в кают-компании Москвина называли не иначе, как Серёжей или Сергунькой. А за глаза даже и «Стригунком» — уж очень он походил порой на бестолкового, весёлого годовалого жеребчика. И лишь командир корвета проливал на истерзанное юношеское самолюбие бальзам, обращаясь к нему «Сергей Павлович» или «господин мичман». Даже начальником десантной партии назначил, желая дать возможность обрести уверенность в себе.

— Вот что, Серёжа, давайте-ка без чинов. — на этот раз голос Кривошеина звучал приветливо. — Зовите меня «Алексей Дементьич», в рассуждении вашего возраста будет в самый раз. Вам сколько годков, семнадцать, восемнадцать?

— Двадцать, госпо… простите, Алексей Дементьич! — отозвался совершенно побагровевший мичман. — Два года, как выпустился из Морского Корпуса!

— И сразу на дальний Восток? Повезло, повезло… так что вы хотели?

— Я… прошу прощения, господа. Я отослал рапорт на «Витязь», они встанут на якорь в виду берега и будут нас ждать. Сигнал — три выстрела в воздух, вышлют шлюпку.