Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

…в неприметном особняке, располагавшемся по данному Кривошеиным адресу, меня приняли с распростёртыми объятиями. Вскоре я катил через весь город в закрытом экипаже в сопровождении флотского офицера. Все мои вопросы — куда? Зачем? — разбивались о его вежливо-непроницаемую улыбку.

Экипаж остановился на плацу, со всех сторон окружённом казённого вида зданиями. Меня поселили во флигеле, из окон которого открывался вид на облезлый кирпичный брандмауэр. В промежутке между ним и стеной флигеля расхаживал матрос с винтовкой. Не буду пересказывать бесконечные расспросы — к иным вполне подошло бы слово „допрос“. К ним я подготовился заранее: ещё на пароходе сочинил легенду, согласно которой отец мой родился в Ново-Архангельске, за двадцать лет до продажи Аляски Североамериканским Штатам, потом перебрался в британские колонии, где я и появился на свет. Вряд ли мои визави сумеют навести справки в таком медвежьем углу, как Русская Америка…

…как я попал в Европу? Собирался завершить образование — университетам Северной Америки, знаете ли, далеко до Сорбонны и Гейдельберга. Да, собирался и в Россию, а как же! В Париже хотел задержаться, но не повезло, угодил в самый разгар смуты. Да, с Кривошеиным познакомился там — и согласился выполнить его просьбу. Документы? Из Франции выбирался по его бумагам, хотя был и свой паспорт — британский колониальный. Нет, не сохранил, пришлось сжечь из соображений безопасности.

Что? Записки Саразена? Видел ли я шагающие машины и апертьёр? Ещё бы, собственными глазами! Кстати, „механическое яйцо“ — ключ к нему… только ради Бога, осторожнее, механизм крайне деликатный! Да, если раздобыть необходимые материалы, апертьёр можно изготовить. Откуда знаю? От Саразена, разумеется, да и Александр Дементьевич подтвердил… нет, в чертежах не разбирался, для меня слишком сложно. Да, разумеется, я в вашем распоряжении и горю желанием быть полезным России!

…к моему удивлению, этот бред приняли за чистую монету. Беседовавший со мной капитан смотрел так, будто просвечивал икс-лучами, но сделали вид, что верит каждому моему слову. А что ему, если подумать, оставалось?

Я так и не выяснил, что за ведомство взяло меня под своё крыло. Кривошеин, как офицер военной разведки, проходил по линии Генерального штаба. Изучением чертежей и „механического яйца“ занимались флотские инженеры, а экспедицию готовило Военно-топографическое депо — именно оно занимается исследованиями Памира и Туркестана под прикрытием Императорского Географического обществ. Так что выбор версий богатый.

Удивляла быстрота и лёгкость, с которыми решались все вопросы — от выделения средств на экспедицию, до выдачи из цейхгаузов петербургского гарнизона бумаги и грифельных карандашей. Мой приятель по Императорскому Техническому училищу любил повторять: на Руси всё любое начинание стоит на трёх китах: „авось“, „небось“ и „накося выкуси“. А тут — ни задержек, ни проволочек, любой чиновник или интендант, к которому мы обращались, из башмаков выпрыгивал в желании услужить!

По всему выходило, что „дело профессора Саразена“ имеет поддержку на самых верхах. Возможно, некое тайное, но могущественное общество, состоящее из высокопоставленных чиновников и военных, вроде пресловутой „Священной дружины“? Впрочем, её создадут только в начале восьмидесятых годов исключительно для борьбы с террористами-народовольцами, и вопросов науки никаким боком касаться не будет…»

Николай постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь каюты. Юбер сидел под распахнутым иллюминатором; на столе, застеленном газетой, аккуратно были разложены пружинки, винтики, штифты и прочие детальки «Моего друга». Кроме них тут лежали: жестяная маслёнка, две отвёртки, маленькая и побольше, мелкий напильник на деревянной ручке и несколько тряпиц. Владелец каюты неодобрительно покосился на незваного гостя, выбрал чистую тряпицу и принялся оттирать пальцы от ружейной смазки.

— Давно хотел спросить, мсье Ильинский, зачем вы вообще стучитесь? Насколько я помню, вы ни разу не дождались приглашения войти.

Похоже, канадец с утра пребывал в скверном настроении, вызванном приступами морской болезни.

— Дурная привычка, дружище. Надо бы от неё избавиться, но вежливость требует дать хоть пару секунд, чтобы вы могли убрать следы ваших мучений. Не надоело ещё? Ясно ведь, что ничего не получится…

Заявление был провокационным. Юбер был неравнодушен к стреляющему железу, и когда при попытке опробовать приобретение выяснилось, что у карманного револьверчика сломалось шептало, заявил, что сам его починит. Для этого он свёл знакомство с помощником судового механика, раздобыл подходящий кусок металла и даже добился допуска в слесарную мастерскую. Сейчас пришло время финальной сборки.

— Признайте, мсье, вы завидуете! — огрызнулся уязвлённый канадец. — С тех пор, как Сэмюэль Кольт получил патент на свой «Патерсон», в Старом Свете не создали ни одного достойного упоминания образца короткоствольного оружия!

Николаю остро захотелось принести из каюты «люгер» и продемонстрировать его собеседнику. Но делать этого не стоило — канадец, знаток оружия и недурной инженер, сразу понял бы, что перед ним образчик иной, более развитой промышленной культуры. Не укрылись бы от его внимания незнакомые патроны и цифры «1910», выбитые на затворной раме.

Юбер, ловко орудуя ружейной отвёрткой, собрал спусковой механизм, вставил на место барабан и ввинтил ось.

— Прошу, мсье скептик! Можно хоть сейчас опробовать!

Николай взял револьвер. Овальная латунная рамка со сквозным отверстием, заменявшая рукоять, удобно легла в ладонь. Щелчок, барабан провернулся, оружие готово к выстрелу! Он убрал палец со спуска — «Мой друг», подобно многим карманным моделям «велодогов» и «пепербоксов», не имел защитной скобы.

— Если зажать барабан в кулаке, — пояснил Юбер, — можно использовать его как кастет. Цэрэн говорил, что нападавший, когда закончились патроны, добивал стражей пещеры рукоятью.

Николай провернул револьвер на пальце и сжал в ладони барабан. Довольно увесисто, и угол скобы-рукояти выступает из кулака. Таким можно и череп проломить…

— А откуда патроны? У вас ведь, кажется, «Смит-Вессон» сорок первого калибра?

— Так и есть, мсье Николя! Но я ещё со времен Гражданской войны привык носить карманный пистолет — в Америке такие называют «оружием последнего шанса». Убойная штука, если стрелять в упор, старина Эйб может подтвердить…

«Старину Эйба», как Юбер назвал президента САСШ Авраама Линкольна, застрелили из карманного коротыша — капсюльного дульнозарядного пистолетика системы «Деринджер-Филадельфия».