Артём Помозов - Проклятое место. Дорога домой [litres]

Последней картинкой, мелькнувшей в стекленеющих глазах Лома, стала гибель лучшего друга. Зверь правой рукой зажимал продырявленное горло, словно это могло его спасти, словно бы перекрыло кровоток. Левая же нажимала на спусковой крючок автомата.

Очереди бессильно уходили в пустоту.

Рядовой кинул к ногам майора выжившего новичка, напоследок зарядив парню ботинком по почкам.

Витя скрючился.

– Кто? – холодно спросил майор.

– Что – «кто»?! – прокричал паренек, за что удостоился чести получить еще один удар.

– Кто приказал вам убить Егорова?

– Я даже не знаю, кто это. – Новичок отхаркнул кровь.

– Рядовой Антипин! – обратился майор к своему подчиненному.

– Слушаю?

– Собирайте бойцов. И покончите с деревней новичков. Сожгите ее.

– Но… Валерьевич…

– Михалыч якшался с Валерьевичем, а мне надоело. – Командир поднял рюкзак задержанного сталкера. – За несколько дней – это уже третье нападение. О, здесь еще и кейс какой-то. – Он вытащил вещь, которую Малинин просил доставить через блокпост. – Искорежен, твою мать.

– Товарищ майор, разрешите доложить. – Рядовой Антипин отдал командиру другой кейс, аналогичный уничтоженному. – Найден на одном из «двухсотых».

– Код? А, не, замки не защелкнуты. Зачем тогда кодовый замок? – Он откинул крышку и присвистнул: – Ничего себе! Взрывчатка. С-4, что ли. И такая же покорежила тот кейс? Смотри-ка, хотели не только убрать нашего человека, но и подорвать всех нас. Шикарно. Все встало на свои места. Вот почему они ползли. Жалко, что детонация прошла раньше положенного, а, гнида? Тьфу! Нет времени искать зачинщика. Рядовой, что по трупам?

– Двоих знаю. Это Лом и Зверь, мы работали с ними еще при Михалыче, когда Егоров поставлял Валерьевичу оружие. Остальных не опознал.

– Торгаш решил разорвать договор с нашим оружейным бароном? – Майор вооружился «Стечкиным». – Что ж, иди-ка ты к черту. – Мозги Витька расплескались по траве. – Убейте их всех. Пора покончить с этим рассадником бандитов!

Гранатометчик удобно устроился в задней части кузова одного из внедорожников с открытым верхом. Мотор тарахтел. Снайпер поставил на пассажирское сиденье сумку со звенящими бутылками внутри, бросил пропитанную керосином тряпку на приборную панель и захлопнул дверь. Водитель забрался в салон последним.

– Не нравится мне это, – пожаловался он. – Откуда нам вообще знать, что эти ребята – из той деревни?

– Мы давно мирно сосуществовали вместе, да только последние пару лет обстановка накалялась. Если не мы, то скоро они нас перебьют. Должно быть, Валерьевич узнал, что Егоров прекращает поставки. Майор прав, нужно показать им, в чьих руках власть.

– Пункт первый, да? Майор всегда прав. – Водитель вдавил педаль газа.

– Пункт второй: если он неправ, смотри пункт первый, – подхватили пассажиры.

Под колесами вздымались клубы пыли.

Конвой из трех джипов и одного грузовика поехал к деревушке, застывшей в ожидании неминуемой казни.

Он не понимал…

Как так?

Минуту назад торговец был жив. Всего минуту назад. А сейчас Валерьевич лежал на побагровевшей клавиатуре своего ноутбука. Михаил смотрел на все это, словно со стороны.

До Рохли дошло. Он пришел сюда умирать. Осталось дождаться, когда люди Валерьевича, те самые сталкеры из деревни, с которыми Миша завтракал несколько дней назад, наведаются в берлогу торгаша: узнать, кто стрелял. И тогда у Мельникова не останется шансов на благоприятный исход.

«Надо бежать! – понял бывший учитель. – Зона – большой клочок земли. Чтобы вырвать у суки-судьбы день-неделю-месяц – огромный. Буду прятаться по лесам, пока обо мне не забудут. В Припять рвать, домой, в родные края. Хотя, Мишаня, никуда ты не убежишь. Был же свидетелем, как эти изверги наказывали тех, кому не посчастливилось пережить налет на машинно-тракторную станцию. Видел же, как Лис с одного шкуру живьем содрал, видел, как Валерьевич пацана в упор застрелил. С тобой так же поступят. Ворон тот же. Так что, как ты верно заметил, пути назад нет. Уяснить должен был еще тогда, когда передавал проводнику деньги за поездку. Когда лживое письмо жене писал. Тогда еще все закончилось. Тогда ты и оказался в падающем самолете. А в падающем самолете шансы выжить стремятся к нулю. Как же мне все это осточертело. – Михаил перемахнул через стойку, стараясь не глядеть на убитого торговца. – Или попытаться сорваться, пока еще не поздно? А толку? По фальшивым документам жить, выменянным на артефакт? С «Глоком» этим треклятым под подушкой спать всю оставшуюся – долгую или недолгую – жизнь? Отказаться от желания и цели, ради которой превратился в монстра? Да и как сорваться? Пешочком уматывать, машины останавливать да менять их через каждую сотню километров, пуская несчастным водителям по пуле в затылок? Нет, Зона – не огромный клочок, это я погорячился. И весь мир – не огромный, ложь это. Так только кажется. Правда в том, что где бы ты ни прятался, тебя всегда найдут, если очень сильно захотят. Но почему я должен умирать, а они – жить?»

Михаил заглянул на склад торговца и осмотрелся. Нашел автомат. К такому оружию парень привык еще с армейской юности. Разве что раньше на «Калашникове» не было коллиматорного прицела.

В переносном холодильнике было много бутылок водки. Хватило одной. Михаил скрутил пробку и в два глотка на четверть сократил содержимое стеклянной тары. Не закашлялся и не скривился, хотя до этого водку принципиально не пил.

– Валерьевич? Я слышал выстрелы? Все в порядке? Я спускаюсь, – раздалось сверху.

Мельников не узнал того, кому принадлежал этот хриплый голос. Не довелось пообщаться раньше. Засевший в берлоге парень скинул остывающий труп Валерьевича со стула и тихонечко отодвинул ноутбук на край стола. Присел на колено и вскинул автомат.

Похоже, никто и помыслить не мог о том, что новичок дерзнет напасть на торгаша, а потому мужик с хриплым голосом вальяжно спустился вниз, даже не вытащив свою пушку.

Громкие выстрелы заставили Мишу зажмуриться и открыть рот. Незваного гостя припечатало к бетонной стене, и он, жадно вдыхая воздух и оставляя за собой алый след, сполз на потрескавшийся от времени пол. Стрелок не поскупился на контрольный.

Михаил Анатольевич Мельников и все хорошее, что было в нем, – исчезли.

Раз и навсегда.

Ворон бросился бежать к одноэтажному, наполовину обвалившемуся зданию, внутри которого минутой ранее заметил силуэт женщины. Вражеские пули устремились вслед, но удача улыбнулась сталкеру, и он, пропустив вперед напарника, успел забраться через окно в помещение.

Очереди военных расколошматили остатки деревянных оконных рам.