Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

– За ней?

– Прокурорская следачка.

– Спецсубъект…

– Он самый. Но проблем не будет, на машине жучок будет, я сам поставлю.

– Случайно, не твоя…

– В смысле? – обалдел я и даже оглянулся.

– Ну дело твое ведет, я слышал.

– А… ну да.

Дядя Федор был человеком умным, ловил моменты.

– А что, и другое что-то есть?

– А что, ты только по утрам такой умный или всегда такой?

– Да как сказать… – Дядя Федор сдал назад. – Это на сколько дней?

– Пока на сегодня. И встретиться надо вечером.

– Не вопрос.

– Тогда я тебе скину сейчас.

– Лично отдашь.

– Хорошо. Пусть твои орлы меня в городе наберут, я им поводок отдам.

– Добро.

– Ну бывай…

Кофе в постель я подавать не стал – не стоит женщин приучать к хорошему, садятся на шею – причем все и быстро. Аня появилась на кухне, когда я пил молоко (чтобы хоть немного спасти желудок от энергетиков).

– Как спалось…

– Отлично…

С ней было легко.

– Запасных ключей у меня нет…

– А ты хочешь…

Я посмотрел ей в глаза.

– Да, хочу.

Она смутилась. Села напротив меня.

– Знаешь… я ведь не простая.

– Простых женщин я не встречал. Поверь моему опыту.

– А большой у тебя опыт?

– Смотря в чем. Жить с женщиной под одной крышей – совсем нет, так что учитывай.

Ее взгляд метнулся на мою руку

– Ты что, никогда не был женат?

– Нет.

Она налила себе кофе.

– Нет, потому что не хотел делать никому больно, – уточнил я, – а менты по-другому не могут. Не получается из нас… примерных семьянинов.

– Ты уверен?

– Не хочу проверять. Больно – будет.

…

– Но я хочу, чтобы ты осталась… – сказал я.

…

– Учитывая, что ты мне вчера рассказала, пешком тебе по городу передвигаться нельзя, – я перевел тему, чтобы не было некомфортно молчать ни мне, ни ей, – возьмешь мою машину, так нормально будет.

– А ты на чем?

– На другой машине. У меня их несколько. И возьмешь пистолет.

– У тебя их несколько? – съехидничала она.

– А ты как думала? – вопросом на вопрос ответил я.

Ане я дал ключи от «БМВ Х5» второго выпуска, стоявшей на подземной стоянке, – машина старая, но крепкая еще и уважение на дороге внушает. Там был маяк…

Если честно, она чувствовала себя растерянной. Она сделала шаг – и жизнь повлекла ее за собой с мощью весеннего талого потока…

«БМВ» на дороге стоял совсем не так, как их с Игорем машина, – уверенно, солидно, глотал все неровности, почти не было слышно никакого шума. Боевая машина вора – так их называли. Турецкая «беретта 8000» – у нее был предохранитель, как у «макарова», на кожухе цевья – приятно оттягивала сумку.

Стреляй, пока противник не упадет – так сказал он.

Она вдруг снова задумалась над тем, кто он, кем был в прошлом. От Берестова она слышала, что в Москве расклады совсем не такие, что там нет единой коррупционной системы, а есть несколько мощных кланов мафиозного типа, и, в отличие от украинской полиции, они не терпят конкурентов в виде бандитов и давят движение на корню. Если в Украине пришли к власти донецкие бандиты, то в Москве – чекисты и силовики. А они к ворам испытывают просто инстинктивное отвращение…

Она вспомнила Берестова… как-то, напившись, он зло сказал – вот увидите, развалили ментовку, блатные вас еще насадят на кукан. Постепенно, работая в системе, она начала понимать, что это так и есть.

Ее путь лежал к Лукьяновскому СИЗО – легендарному месту Киева, старому, еще дореволюционной постройки тюремному учреждению, откуда большевики бегали. Сейчас Лукьяновка была переполнена, состояние ее было таково, что само содержание людей в таком месте международными организациями признавалось как пытка. Лукьяновское СИЗО находилось в таком месте, что в нормальной стране правительство пустило бы эту землю под застройку с аукциона, а на вырученные деньги где-то на окраине построило бы современный и недорогой тюремный комплекс. А в некоторых городах – по-моему, в Дании такое есть – из старой тюрьмы сделали бутик-отель и деньги с туристов берут. Но только не в Украине. Лукьяновку никто не ремонтировал, а если деньги на ремонт выделялись, то сразу «роскрадались», о переносе речь только заводили – и замолкали. Потому что понимали, что честным аукцион по такой земле не будет по определению, деньги опять роскрадут, а правоохранительные органы не были заинтересованы в нормальной, современной тюрьме, потому что если в СИЗО будут человеческие условия существования, то сразу упадет процент раскрываемости. Так все и шло – изо дня в день, из года в год…

– Затриманный Волыняк… вчера поступил.

– Сейчас…

Дежурный пролистал журнал.

– Га. Так его ж выпустили.

У Анны что-то оборвалось внутри.

– Как выпустили?

– Вот… решение суда… копия… все честь по чести…

В «БМВ» была трубка… из машины она позвонила в суд, подруге. Подруга удивилась.

– Ань, ты чего? Твой же начальник вошел с ходатайством…

Анне показалось, что она сходит с ума.

– Мой… начальник?

– Ну… да. Сейчас посмотрю. Вот… Игорь Орловский… прокурор…

В прокуратуре все стояли на ушах. Она свернула в первый попавшийся кабинет – там сидел следователь Ткач, добрый дядька, трудяга, дослуживающий до пенсии. Увидев ее, он выпучил глаза.

– Ивонина? Ты где была?! Сейчас оперативка была, про тебя спрашивали.

– В Луке была. Кто такой Орловский?

– Ты уже знаешь? Начальник наш новый. Только с утра представили. Сам Беленко приехал и еще… с ним.

– Уже?!

Ни для кого не было секретом, что должности в прокуратуре, как и в любом правоохранительном органе Украины, продавались и покупались, часто за них устраивали конкурсы между разными кланами, кто больше даст. Потому назначение нового начальника отдела Генеральной прокуратуры – дело не легкое и не быстрое, иногда человек месяцами ходит с приставкой и.о. А иногда и.о. бывает один, а назначают совсем другого – значит, кто-то больше дал или не срослось. Но в один день назначить…

– Кто он такой? Пробивали уже?

– Не. Но тебя поминали, почему на рабочем месте нет.

Ясно…

– Разрешите?

С кабинета Барышника уже сняли табличку и повесили новую. Приставки и.о. тоже не было. Быстро… кто-то с самого верха.

– Следователь Ивонина…

Орловский не понравился сразу – лет сорок с чем-то, аккуратный. Одет не в форму, а в гражданский костюм. У приставного столика сидел еще один тип – блеклый какой-то, невысокого роста.

От Орловского пахло ментом, прокурор и мент – это разные категории служителей правопорядка, в прокуратуре все же силен гражданский дух, в ней все с высшим образованием, в то время как от мента всегда пахнет… псиной, что ли. Что касается второго – то от него пахло не псиной, а чем похуже.