Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

– Проходите, Ивонина, садитесь. Всем сотрудникам отдела я уже представился, но если вы не изволите являться по утрам на работу, представлюсь вам лично, так сказать. Игорь Леонидович Орловский, начальник отдела с сегодняшнего дня.

– Я утром сразу поехала в СИЗО, – пошла в наступление Ивонина, – там был мой задержанный. Волыняк. Он был освобожден утром по решению суда, причем инициировали его вы…

…

– Не можете объяснить…

– Объяснить должны мне вы, Ивонина, – заговорил Орловский, – почему вы считаете возможным не бывать утром на рабочем месте, почему вы самовольно открываете производство по делам. Что касается Волыняка – да, я подписал представление. Вы с Берестовым задержали врача, оказали на него давление и выбили из него самооговор. Вы считаете, это нормальные методы следствия?

– Вы разобрались с делом меньше чем за день?!

– Анна Владиславовна! – проговорил второй из присутствующих в кабинете, невзрачный. – Смотрю, вы машину сменили? Хорошая машина. Икс-пятый.

– Это не моя.

– Конечно, не ваша…

– Анна Владиславовна! Не знаю, какие методы работы исповедовал покойный Барышник, но я не терплю расхлябанности. До конца дня я жду от вас отчета по всем делам, которые находятся у вас в производстве. А сейчас – свободны.

Анна повернулась и вышла.

Когда Ивонина покинула кабинет, Орловский вопросительно посмотрел на гостя.

– Она на самом деле на Х5 ездит?

– На самом деле. Только подъехала.

– Чья машина?

– Пробиваем пока.

– А мне что делать?

– Пока просто будь осторожнее.

Всем, кто готовит какой-то заговор, можно дать один простой совет – не старайтесь. Все равно получится не то, что вы задумывали. И чем сложнее план – тем больше шансов, что кто-то что-то сделает не так и все пойдет под откос, а вам придется иметь дело с последствиями.

Из прокуратуры Кобыльчак выехал на нервах. Дело об отравлении удалось пока приостановить, но это все – пока. Непонятно, насколько. Ему не понравилось то, что Ивонина – кто бы мог знать, что эта дура такой настырной окажется, – приехала в прокуратуру на неизвестно откуда взявшемся у нее джипе. Когда ее пробивали, старший из службы НН сказал с презрением – эта честная, не берет. И вот – джип. И не абы какой. Это могло означать, что у нее появились покровители, которые подогнали джип. И это намек, чтобы держались от следачки и дел, которые она ведет, подальше.

Ему надо было доделать кое-какие дела, а потом он встречался с контактом с Банковой – уже в Киеве…

И только он поехал от Генпрокуратуры, как с ним связался старший смены наружного наблюдения – полковник замкнул его напрямую на себя, потому что дело было не совсем чистым…

– Евген Михайлович… разрешите доложить… тут карусель какая-то.

– Что значит – карусель? Докладывай нормально.

– Есть. Приняли под наблюдение объект Синица, объект выехал из здания на автомобиле типа джип черного цвета. Следуем за ней, отмечено наличие других групп наблюдения.

– Других групп наблюдения?!

– Так точно.

…

– Евген Михайлович… нам сворачиваться?

– Нет. Веди… и попробуй пробить остальных. Ты уверен, что групп наблюдения – не одна?

– Так точно… целый хоровод.

Что за…

Тем временем Денис Эдуардович Плохенко постучал в дверь кабинета на Банковской и, не дождавшись ответа, тихонько приоткрыл ее.

Президент был на месте…

Это был не президентский кабинет… президентский был соседний – а тут было что-то вроде комнаты отдыха, но с отдельной приемной и с отдельным входом. Перепланировку сделали совсем недавно, установив негласное правило: официальный кабинет использовался для официальных мероприятий, а для работы использовалась бывшая комната отдыха, меньше по размеру и обставленная в менее официальном стиле. Еще там был солидный бар, и если президент занимал свой неофициальный кабинет – то это значило, что он либо уже в дрезину пьян, либо собирается напиться.

Пьян он был и сейчас – но немного, пара стаканов максимум. Плохенко определил это наметанным взглядом – у него в охране был человек, который сообщал, когда стоит идти к президенту, а когда не стоит.

Шестой президент Украины был одновременно и кадровым чиновником, и выдвиженцем Майдана – на Украине это нормально, тут даже угнетатель имеет право бороться за права угнетенных [91] Приписывается Павлу Лазаренко. Это соответствует действительности, например, во время Майдана в числе протестующих, причем не в руководстве протестами, а в толпе, был генерал юстиции Николай Голомша, на момент написания произведения – первый заместитель генерального прокурора Украины. . Перескакивая из партии в партию, он стал в конце концов лидером парламентского большинства, а потом и президентом Украины.

Игнатенко, будучи представителем правящей элиты, продолжил и творчески развил политику предшественника, но получалось плохо. Хуже, чем было. Дело в том, что как ни крути, но его предшественник был крупным политиком и хозяйственником и умел управлять людьми, а отжатые им активы как-то использовались, принося доход. А вот Игнатенко был скорее политиком, птицей-говоруном. Если предыдущий гарант сам принимал в работу отжатые активы, то новый передавал «своим людям», которые отжимали их досуха, а потом бросали, потому что – не свое, не жалко. России он был мало интересен, потому что в России наверху сидели люди с мышлением все же бизнесовым и очень конкретным – а с новым украинским гарантом говорить было просто не о чем. Запад тоже мало интересовался Украиной – просто надоело все. Страна потихоньку загибалась, а гарант потихоньку спивался. Вот и весь итог. Curriculum vitae…

– Роман Васильевич…

– А… заходи…

Гарант смотрел футбол на планшетнике – в записи…

– Во, посмотри. Ну куда он бьет, куда он бьет… кривоногий.

Футбол у украинцев был почти что неофициальной гражданской религией. Когда в России был чемпионат мира – вся Украина болела. За Россию, конечно…

Про футбол пришлось говорить минут двадцать, и только после этого Плохенко осмелел и выложил на стол черновик документа, с которым пришел. Президент посмотрел исподлобья.

– Ты чего мне суешь?

– Роман Васильевич… указ о назначении генерала Моршака… председателем Государственного таможенного комитета…

Президент пытался поймать мысль, но это ему плохо пока удавалось. Футбол и выпитое отвлекали.

– Моршак… а это еще что за х…

– Роман Васильевич… генерал Моршак из СБУ… я докладывал.

– А… это тот…

Президент попытался еще раз сфокусироваться на документе.

– Сколько занес?! – спросил он.

Плохенко поморщился:

– Роман Васильевич… я же докладывал…

– Да помню, помню… таможня… не жирно будет? Такой кусок…