Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

Я открыл беглый огонь в быстром темпе, дырявя и дырявя черную тушу микроавтобуса и тела в бронежилетах, если те попадали в прицел. Двадцать пять ушли в одно мгновение, я сменил магазин и продолжил вести огонь, не давая противнику ответить.

Черный «Круизер» генерала СБУ Моршака появился минут через пять, когда все было кончено.

Зрелище, которое они увидели, было страшным – тела в бронежилетах на дороге, стоящие на ободах микроавтобусы. Один уже горел с одного бока.

Этих учить было не надо: оценив ситуацию, водитель «крузака» резко сдал назад, прячась за расстрелянными машинами, двое стрелков выскочили из «Круизера», занимая позиции на прикрытие. Но все здесь было уже сделано…

– Можно.

Генерал вышел. Прошел до машин… уже скапливались люди, останавливались машины… водилы в ужасе смотрели на бойню…

Это была не «Альфа». Это был спецбатальон «Азов», который влили в состав СБУ. Бойцы «Азова» считали себя мастерами ближнего боя. Именно их генерал отправил на захват, возможно, понимая, что дело стремное и этих, в случае чего, не жалко. Расходный материал, их все равно рано или поздно в расход как свидетелей того, что творилось в АТО и кто отдавал приказы.

Кто-то из бойцов был еще жив – но генералу было плевать.

– За ними! Дальше по трассе перехватим! Сообщайте на все посты!

Подчиненные переглянулись. Но не исполнить приказ не смогли.

«Крузер», снеся дорожное ограждение, попер по обочине, обходя пробку.

– Вон он!

Впереди был пост – пост на границе Украины и «территории со специальным административным режимом». Все как обычно: бетонные блоки, часть раскрашена в желто-синий, стоящий в капонире БТР. Прямо на трассе задом стоял «Патруль».

Тот самый.

– Давай туда!

«Круизер» подкатил, обходя небольшую очередь, и резко остановился. Генерал выскочил из машины, почти на ходу – и тут из-за «Патруля» появились двое. Один с автоматом Калашникова, второй – с какой-то непонятной штурмовой винтовкой, тяжелой.

– Лежать, с…а! Рылом на землю! Рылом на землю, сказал!

Один из телохранителей генерала, не успевший покинуть машину, хлопнул по плечу водилу:

– Давай назад!!!

«Круизер» рванул назад – и в этот момент ударили автоматы. Не проехав и десятка метров, «Круизер» остановился.

– Ты что творишь, с…а?! – заорал генерал.

– Ложись, Моршак!

Моршак повернулся и бросился бежать.

– Стой!

…

– Тебе говорят, стой!

Четко стукнул выстрел, и генерал споткнулся на бегу…

Моршак был мертв… седые волосы и кровавая каша вместо затылка. Я даже не стал проверять… я повернулся и посмотрел на Ющука.

– Ты что, охренел? Живым надо было.

– Это не я!

Я посмотрел в сторону блока…

– Тридцать хватит?

– По рукам…

Я отсчитал деньги, вложил в руки украинскому капитану. Тот кивнул:

– Добре. Будете в наших краях…

Я посмотрел на него:

– Я же просил – живым. Зачем…

Капитан пожал плечами:

– На него как раз ориентировка пришла. Живым или мертвым.

С…а. А мертвым, конечно, лучше – минус лишний свидетель твоей коррумпированности.

С…а.

– Ладно, капитан, – сказал я, – ни пуха тебе. Зарабатывай.

– Ага, дякую. И вас пусть Исус хранит.

Бога бы не поминал. Скотина коррумпированная.

– А че потом было?

– Потом? Ну потом Дюха мне кричит: «Сивый, это вообще не хач, это жидовская морда!»

Все заржали…

После напряженного учебного дня вышкила все, как и полагается, собрались в лесу у костра, попеть песни под гитару, попить чайку с дымком. Здесь, у костра, все эти молодые неонацисты даже выглядели нормальными людьми… хотя нормального в них не было уже ничего, ни с человеческой, ни даже с националистической точки зрения. Ведь можно ли назвать нормальным националистом человека, который тренируется, сидит за одним столом, принимает помощь от тех, кто объявил, что он ненавидит его нацию, его народ и будет делать все, чтобы его уничтожить. Но эти русские «националисты» были настолько странными, что даже охотно подпевали под песни «убей москаля».

Кстати, про песню. Один из инструкторов взял гитару, тронул струны, потом заиграл бодренький мотивчик:

И всем было весело. Очень весело.

До колик весело.

– А че, старший где? – спросил у инструктора один из курсантов, малость захмелевший. – Два дня его не видать.

– Где-где. Ты меньше вопросов задавай, целее будешь…

…

– В Киеве он. По делам уехал…

И тут все услышали, как кто-то бежит… бежали от здания…

– У ворот менты!!!

И, словно отвечая на этот крик, из темноты заговорили пулеметы и автоматы. Первый бронетранспортер, снеся острым носом ворота, вломился на территорию бывшего пионерского лагеря…

Донецк…

Край степей и терриконов… Донецк – это уголь, Донецк – это сталь, Донецк – это люди, смотрящие вдаль. Уникальный регион не только по меркам Украины, но и по меркам всего постсоветского пространства. Регион, где жили и живут гордые, очень гордые люди. Нас никто не ставил на колени, и никому поставить не дано – это как раз про Донецк. Первая же попытка обернулась такой кровавой бойней, что мы еще десятки лет будем расхлебывать то, что тут натворили.

Но Донецк – это не только уголь и не только сталь, это еще и химический «Стирол», и табачный «Хамадей», и ликеро-водочный «Олимп», и сложнейший баланс интересов. Между ними, нами, и не совсем нами, и совсем не нами…

Полным ходом идет выполнение Минска и Минска+ – соглашения о вводе на территорию конфликта миротворческих сил. Миротворцы – миротворят, предприниматели – предпринимают, Россия и Украина о чем-то договариваются как открыто, так и из-под полы. У местных своя свадьба – идет торг за деньги на восстановление, за должности, идет разбирательство на тему, кто у кого что отжал и должен ли возвращать или, наоборот, – не должен. В основном разборки идут между донецкими и… донецкими же. Когда началась война – почти все, кто держал темы и активы, из страны дрыснули, а вернувшись, обнаружили, что их места давно заняты и делиться никто и ни с кем не хочет.