Франсис Карсак - Том 3. Львы Эльдорадо

Я нервничаю, или, скорее, если быть честным, просто боюсь. Не знаю почему. Возможно, из-за боя барабанов,

что доносится весь день из туземной деревни, глухого и непрерывного боя, от которого дрожат внутренности. Сегодня я не видел ни С’гами, ни кого-то другого. Несколько гюйсов, которых мы используем на рудниках, чтобы катать вагонетки, тоже не пришли, и Нэду Кинкэннону, мастеру-ирландцу, пришлось буквально-таки гнать механиков на место туземцев для выполнения этой работы, где-то даже при помощи непечатных словечек и угроз. Было жарко, с середины утра духота стала и вовсе невыносимой. Тогда-то и зародилось мое беспокойство, да так и не прекратило расти. Я рассказал об этом патрону, Джону Карпентеру. Он лишь пожал плечами: «Вы и сами прекрасно знаете, Джек, что гюйсы народ миролюбивый, да и в любом случае, у нас здесь есть чем себя защитить!» И его рука широким жестом указала на металлические стены наших домов и фульгура-торы на башнях, по соседству с прожекторами.

Он прав, и все-таки мне одиноко — ведь мы так далеки от родной планеты. Здесь мы на самом краю Галактики, настолько на краю, что в это время года на ночном небе видны только три внешние планеты, которые сейчас почти сливаются, луна, а также две или три жалкие звездочки. Но Карпентера это не волнует. Для него важно лишь количество редких руд, которые мы отправляем на Землю, да его дочь Мэри.

Мэри! Все пятнадцать мужчин, которые находятся здесь, влюблены в нее, в том числе и я. Она настолько же нежна, насколько груб ее отец, прекрасна как богиня и имеет больше дипломов по различным наукам, чем любой из нас, за исключением Пьера. Я люблю ее. Думаю, она это знает, и иногда взгляд ее останавливается на мне, веселый, но немного задумчивый, и во мне пробуждается надежда.

Но сейчас я боюсь, боюсь за нее. Наступила ночь, чужая ночь. Что за неведомое животное ревет в горах, за туземной деревней, в которой надрываются барабаны? Рев этот странный, ненормальный, неземной. Что там происходит? Я связался по радио с Пьером, который знает гюйсов лучше, чем кто-либо другой, гораздо лучше меня. Похоже, готовится большой религиозный праздник, но он не смог узнать ничего конкретного и, верный своему принципу ожидать, пока доверие не придет само, не настаивал. Только С’гами, проходя мимо него, прошептал: «Не выходите, когда поднимется ледяной ветер с юга, вы можете встретить бога, который приходит с ветром».

О том, что бы все это могло означать, Пьеру известно не больше, чем мне. Мы вообще впервые слышим об этом боге. Правда, пантеон гюйсов довольно-таки многочислен: одиннадцать главных божеств и около сотни второстепенных! Их мифология даже более сложная, чем мифология древних греков или римлян, — всех этих полубогов, героев и монстров ксенологи могут изучать многие века! Словом, в том, что мы никогда не слышали о боге, который приходит с ветром, с южным ветром, нет ничего удивительного.

Постойте-ка! Минутку! Тут все же есть нечто странное! У нас здесь уже был ветер с юга, но ветер этот не был холодным! Скорее он был обжигающим, своего рода иссушающим сирокко 17 17 Сирокко — знойный ветер, дующий в средиземноморских странах; губительно действует на растения и животных (Прим, переводчика). . «Ледяной ветер с юга», — сказал С'гами. В этом нет смысла, разве что Пьер плохо понял или плохо расслышал... Ледяной... броами... броами ивта, ледяной ветер... А! Понял! Пьер немного глуховат, и С’гами, должно быть, ему сказал дроами света, ветер, который приносит песок. Пустыня находится там, у нас за спиной, на юге.

Прояснив для себя эту небольшую загадку, я приободрился, и сейчас я уже не так встревожен. Впрочем, опасаться нам действительно нечего. Патрон прав: ничто на этой планете не представляет для нас угрозы. Туземцы здесь находятся в состоянии перехода от бронзового века к железному и живут в городах-государствах и зародышах империй. В десяти или пятнадцати пунктах обустроены миссии землян. Используя тот факт, что ралиндийцы, несмотря на их голубую кожу, удивительно человекоподобны, эти миссии пытаются, путем их изучения, пролить некоторый свет на прошлое Земли. В Мелиндэ, в менее чем в тысяче километров от нас, даже имеется крейсер. Конечно, что ни говори, мы здесь, на северной окраине пустыни Гюле, живем немного уединенно, но в случае внезапного и массированного нападения нам придут на помощь не позже, чем через двадцать минут после того, как нами будет подан сигнал тревоги.

Здесь нам никоим образом не угрожают люди, да и со стороны сил стихии опасаться особо нечего. Ралинда переживает период тектонического покоя, и, чтобы серьезно повредить наши металлические жилища, понадобился бы подземный толчок намного более сильный, чем те несколько сотрясений, которые мы испытали в эти дни.

После знойного дня — прохлада ночи. Ганэ освещает равнину между нами и скалами. Мне не нравится эта большая красная луна, слишком гладкая и слишком близкая, но сегодня вечером лунный свет приятен. Если бы я осмелился, я постучал бы в дверь Мэри (она, как обычно, работает допоздна) и предложил ей немного прогуляться со мной, не выходя за границы лагеря. Но я не осмеливаюсь. Вероятно, она на миг оторвалась бы от своей работы (виды минерализации на Ралинде!) и мило извинилась бы. Мне не остается ничего другого, как пойти спать, может, немного почитать перед сном. Сейчас я чувствую себя уже спокойнее, но, несмотря ни на что, возьму оружие и произведу обход.

Черт, черт, черт! Нелли, вы это сотрете, когда будете готовить этот отчет для господина директора; этот старый пуританин был бы шокирован, но такие слова прекрасно выражают то, что я чувствую. Проклятая планета! Всякий раз, как мне кажется, что я что-то понял — бац! все словно само по себе выпадает из головы! Гребаная планета! Конечно, я мог бы начать свой рапорт спокойно, пристойно (почему бы и нет, господин директор?), но я знаю, что вам нравится слушать, как костерят вашего патрона — пусть я и нахожусь от вас на расстоянии трех месяцев лету, — а меня это успокаивает. Ну да ладно, перейдем к серьезным вещам.

1° Ксенология. Говоря строго между нами, Нелли, разве не забавно, что я, планетолог, вынужден заниматься еще и ксенологическими исследованиями этого племени земле-дельцев-охотников на этой затерянной планете, в то время как столько кабинетных ксенологов «рожают» столько гениальных, сверхважных трудов, никогда не покидая Лондон, Вашингтон, Москву, Нью-Дели или Париж? Ладно, не будем об этом. Некоторые, находящиеся здесь, живут в северных городах и весело проводят время, в то время как я расхаживаю по пустыне! Не смейтесь, Нелли! Я знаю, что мне это нравится, но все же!..