Николай Чадович - Фантастика. Журнал Парус [компиляция]

— Нужно ли мне уходить? Деревья перестали расти. А я хочу выше. Конечно, Дина. Но, кроме нее, я никого и не видел.

— Потеряй же и ее, хе-хе,— проскрипел Мёрцифель, пахнув мне в ноздри зубовной гнилью.— Иди.

Один хотел счастья мне, другой — гибели. Но «иди» сказали мне оба.

Когда об этом узнала Дина, она заплакала. И моя беззащитность отразилась в ее слезах. А потом она вынула из кармана ладонь и разжала ее. Я увидел семечко подсолнуха. Она сказала:

— Возьми.

Я взял, а ее поцеловал в мокрые веки, чувствуя, как земля становится шаткой.

— Зачем ты идешь? — спросила она. Что я мог ответить? Только то, что я должен увидеть многое.

(Музыка та же).

В городе, куда я попал, я сразу увидел высоченные стволы. У меня дух захватило. Но, чуть приглядевшись, я понял, что веток-то на стволах нет. Это же просто-напросто столбы. Зеленые столбы.

— Почему? — спросил я у первого встречного.

— Чтобы единообразие,— объяснил тот.

— Но ведь столбы — не деревья.

— Деревья. Если подразумевать.

— А как это делать?

— Конечно, по команде. Команда делится на две части — предварительную и исполнительную. Предварительная: «Подразуме...», исполнительная: «...вать!» Понял?

— Понял.

— Ничего не понял! Если бы понял, ответил бы: «Так точно!» Теперь понял?

— Так точно! Только у меня не получится.

— Будем тренироваться. Становись! Смир-р-рна! Под зелеными столбами деревья подразуме-е-вать!

Я попробовал. Ничего у меня не вышло.

— Не могу,— сказал я.

— Не можешь — научим, не хочешь — заставим! Хватит разговоры говорить, продолжим занятия. Равняйсь. Смир-р-рна! Подразуме-е-вать!!!

Я напыжился изо всех сил, но безрезультатно.

— Столбы,— признался я.

— Уклоняться?! — двинулся на меня горожанин.— Да за такое знаешь, что бывает?

— Я же не виноват, что это — столбы.

— Это деревья, понимаешь, деревья, кретин ты этакий?! — фальцетом закричал он, наступая. Вокруг нас уже образовалась недобрая толпа любопытных. Горожанин продолжал: — А обзывая наши деревья столбами, ты наносишь оскорбление всем нам! Понял?

— Так точно!

— Еще издевается! — крикнули из толпы.

— Чего с ним говорить! На «губу» его!

— Ишь, салаги, распустились совсем! На шею скоро сядут.

— Эт-точно, им только дай волю... Пустите, я ему по роже стукну.

— Позор!

— С наше тут поживет пусть сначала, а потом уж рассуждает. Рассуждать-то мы все умеем.

— Ну можно, я ему по роже стукну?..

...На гауптвахте кормили старой капустой.

Сыро было и довольно грустно. А грязно не было, я все время только тем и занимался, что ползал по камере с мокрой тряпкой в руках. И все время я про себя пытался подразумевать. Временами казалось, что выходит. А временами — что нет.

Ночью я услышал шелест. Лаэль протиснулся между прутьями:

— Жаль, ты так не можешь. А то бы я тебя вынес. По-моему, поднял бы.

Тут земляной пол камеры зашевелился, набух бугорок, затем он лопнул, и из отверстия на свет показалась голова Мёрцифеля.

— Привет, салага,— осклабился он,—гниешь? Ну-ну, давай. Что делать-то будем?

— Что ты его дразнишь,— нахохлился Лаэль,— ему и так несладко. Лучше скажи, подземный ход долго копать?

— За месяц управимся. Ну, если ты, чистоплюй, поможешь, тогда быстрее. Поможешь, а?

Лаэль потоптался на месте, не зная, что ответить. Жалко ему было своих белоснежных перышек.

Я спас его, вмешавшись. Потому что меня осенило:

— Не надо ничего. Будем подразумевать.

— Это как? — хором спросили они.

— А вот так,— я закрыл глаза и скомандовал себе вслух: — Под гауптвахтой другой город подразуме-е-вать!

И на этот раз у меня получилось. Наверное, оттого, что, проведя столько времени с половой тряпкой в слиянии, я сумел влезть в шкуру жителя этого города. Или оттого, что уж очень мне хотелось быть свободным и путешествовать дальше. Я знаю, в мире столько странного.

(Музыка та же).

Город встретил меня огромным, писаным белыми буквами по алому полотнищу, транспарантом: «ДОСТАНЕМ И ПЕРЕСТАНЕМ!»

— О чем это? — спросил я прохожего.

— Сейчас позвоню и спрошу,— быстро ответил прохожий, и, быстро заскочив в будку таксофона, быстро набрал номер.

— Сейчас приедут и расскажут,— быстро сказал он, выйдя из будки, и засеменил дальше.

И правда, не прошло и полминуты, как прямо надо мной затарахтело. Я задрал голову и увидел зависший желтый вертолет с синей полосой по корпусу. Двое, задрапированные в серость, сползли вниз по эластичной лестнице и обратились ко мне. Хором:

— Пройдемте, гражданин!

Я вспомнил гауптвахту и ответил:

— А в чем дело?

— А не ваше дело, в чем оно! — хором рявкнули серые.— Полезайте, и побыстрее. Энергетика должна быть энергичной.

— ...Так-так-так,— постучал ногтем по столу человек, одним глазом глядя на меня, другим на толстую папку с надписью «Дело».— И вы, значит, утверждаете, что впервые у нас. Пришелец, так сказать. Уж не космический ли? Астрофизика должна быть астральной! Ну, что ж, ладненько. Допустим. И... перепустим.

— А какие у вас деревья? — спросил я.

— А это вам зачем? — насторожился Косой. Даже побледнел. Но, быстро собравшись, заговорил угрожающе: — Исследуете наши, так сказать, ресурсы, значит. Ландшафтом интересуетесь?

— Нет, что вы, просто деревья для меня — символ.

— Символика должна быть символичной! — обличающе вскричал Косой, затем набрал в легкие побольше воздуха и затараторил деловым тоном: — Деревья являются важнейшей отраслью нашего хозяйства. В нынешнем году валовый привес древесины на тринадцать процентов превысил уровень тринадцатого года, что, несомненно, является величайшим достижением наших лесных братьев, все передовое человечество рукоплещет их трудовому подвигу...— Он остановился и, передохнув, сказал: — Мы из них материальную базу строим. И мы достроим. И... перестроим.

— А какие они у вас? — настаивал я.— Высокие или низкие? Я люблю высокие...

— Это вы мне бросьте,— сказал Косой.— Вопросы тут я, так сказать, задаю. Вы нам все расскажете. Мы добьемся...

— И перебьемся,— подсказал я.

— Вы и за эти ваши шуточки ответите! — взбесился Косой,— у нас тут все записывается. И... переписывается.— Он постучал пальцем по крышке диктофона.— Электроника должна быть электронной.

В этот момент лязгнуло стекло в маленьком окошке под потолком. Косой, не сводя с меня одного глаза, другой оборотил туда. И увидел то же, что и я: в проем, пожелтев от натуги, лез Лаэль.