Николай Чадович - Фантастика. Журнал Парус [компиляция]

И опять приехала красивая машина, и опять мы двинулись в город корней.

...Я открыл глаза. За окном — вечер. В комнате — тусклое электричество. Я хотел подняться, но, оказалось, я привязан к койке. Но не прочно и не хитро, а так, как привязывают беспомощных и беспамятных. Я легко снял с себя путы и сел на постель.

Что же делать?

Что же делать?

И вдруг я вспомнил. Я сунул руку в карман. Тут. Вот оно — семечко подсолнуха, которое дала мне Дина. А куда же ему деться, ведь прошло каких-то дня три. Или три года? Или тридцать? Или вся жизнь?

В палате стонали. Дежурная сестра спала. Я осторожно вышел в сад и, чувствуя комок, подкатившийся к горлу, закопал семя: «Если ты подведешь меня, я умру...»

Ночью началась гроза. Я проснулся и почувствовал свежесть. Я вышел в сад и увидел огромный светящийся зеленый ствол. Он шел прямо из неба. И я побежал. Я бежал к нему, как пьяный, смеясь сквозь слезы. Под ногами хлюпала грязь, а я кричал: «Ты поверил мне, поверил!»

И я, не боясь соскользнуть в кипящую подо мной грязь, петля за петлей пополз вверх по стволу. Он прохладен и покрыт короткими жесткими волосками.

Что там наверху? Пока что я еще не знаю, ведь еще не взошло солнце. А может, я уже так высоко, что, взойдя, оно испепелит меня? А может быть, как раз солнцем-то и цветет этот ствол? Но ведь я с самого начала понимал, что добром это не кончится, так чего же мне бояться теперь?..

А что там, внизу? Я опустил глаза вниз:

Музыка та же!

Г. Томск, 1988 год

Рисунок Валерия РУЛЬКОВА

Парус №7 1990 г.

По роду службы ему часто приходилось вторгаться в мир чьих-либо грез и, причинив этому миру по возможности минимальный ущерб, приводить человека обратно — в реальную жизнь.

Проклятая, признаться, должность…

Вот и сейчас — ну что это за строение возвышалось перед ним! Храм не храм, дворец не дворец — нечто безумно вычурное и совершенно непригодное для жилья.

Он осторожно тронул костяшками пальцев металлическое кружево дверей, и все же стук получился громкий и грубый. Как всегда.

С минуту все было тихо. Потом из глубины дворца послышались быстрые легкие шаги, тревожный шорох шелка — и двери отворились. На пороге, придерживая створки кончиками пальцев, стояла синеглазая юная дама ошеломляющей красоты.

— Фрейлина государыни, — мелодично произнесла она, с удивлением разглядывая незнакомца.

«С ума сошла! — обескураженно подумал он. — Да разве можно окружать себя такими фрейлинами!»

В двух словах он изложил причину своего появления.

— Государыня назначила вам встречу! — переспросила фрейлина. — Но кто вы!

— Государыня знает.

Синеглазая дама еще раз оглядела с сомнением его нездешний наряд. Незнакомец явно не внушал ей доверия.

— Хорошо, — решилась она наконец. — Я провожу вас.

И они двинулись лабиринтом сводчатых коридоров. Он шел, машинально отмечая, откуда что заимствовано. Таинственный сумрак, сияние красных лампад… И хоть бы одна деталь из какого-нибудь фильма! Можно подумать, что государыня вообще не ходит в кино.

— А где у вас тут темницы! — невольно поинтересовался он.

— Темницы! — изумилась фрейлина. — Но в замке нет темниц!

— Ну, одна-то, по крайней мере, должна быть, — понимающе усмехнулся он. — Я имею в виду ту темницу, где содержится некая женщина…

— Женщина! В темнице!

— Да, — небрежно подтвердил он. — Женщина. Ну, такая, знаете, сварливая, без особых примет… Почти каждую фразу начинает словами «интересное дело…»

— Довольно вульгарная привычка, — сухо заметила фрейлина. — Думаю, государыня не потерпела бы таких выражений даже в темницах… если бы они, конечно, здесь были.

Коридор уперся в бархатную портьеру. Плотный тяжкий занавес у входа…

— Подождите здесь, — попросила фрейлина и исчезла, всколыхнув складки бархата.

— Государыня! — услышал он ее мелодичный, слегка приглушенный портьерой голос. — Пришел некий чужестранец. У него странная одежда и странные манеры. Но он говорит, что вы назначили ему встречу.

Пауза. Так… Государыня почуяла опасность. Никаким чужестранцам она, конечно, сегодня встреч не назначала и теперь лихорадочно соображает, не вызвать ли стражу. Нет, не вызовет. Случая еще не было, чтобы кто-нибудь попробовал применить силу в такой ситуации.

— Проси, — послышалось наконец из-за портьеры, и ожидающий изумленно приподнял бровь. Голос был тих и слаб — как у больной, но, смолкнув, он как бы продолжал звучать — чаруя, завораживая…

— Государыня примет вас, — вернувшись, объявила фрейлина, и ему показалось вдруг, что говорит она манерно и нарочито звонко. Судя по смущенной улыбке, красавица и сама это чувствовала.

Поплутав в складках бархата, он вышел в зал с высоким стрельчатым сводом. Свет, проливаясь сквозь огромные витражи, окрашивал каменный пол в фантастические цвета. В тени у высокой колонны стоял резной деревянный трон — простой, как кресло.

Но вот вошедший поднял глаза к той, что сидела на троне, и остановился, опешив.

Все было неправильно в этом лице: и карие, небольшие, слишком близко посаженные глаза, и несколько скошенный назад подбородок, да и нос излишне длинноват…

Каким же образом все эти неправильные, некрасивые черты, слившись воедино, могли обернуться столь тонкой, неповторимой красотой!!

— Простите за вторжение, государыня, — справясь с собой, заговорил он, — но я за вами…

— Я поняла… — снова раздался этот странный глуховатый голос, после которого все остальные голоса кажутся просто фальшивыми.

— Вы выбрали крайне неудачное время для уединения… — Он чуть ли не оправдывался перед ней.

Не отвечая, государыня надменно и беспомощно смотрела куда-то в сторону.

— Мне, право, очень жаль, но…

— Послушайте! — яростным шепотом вдруг перебила она. — Ну какое вам всем дело!.. Даже здесь! Даже здесь от вас невозможно укрыться!.. Как вы вообще посмели прийти сюда!

И что-то изменилось в зале. Видимо, освещение. Многоцветные витражи побледнели, краски начали меркнуть.

— Ну, что делать… — мягко ответил он. — Работа.

— Паршивая у вас работа, — бросила она в сердцах.

Пришелец не обиделся. В мирах грез ему приходилось выслушивать и не такие оскорбления.

— Да, пожалуй… — спокойно согласился он. — Но, знаете, не всегда. Дня три назад, к примеру, я получил от своей работы истинное наслаждение — отконвоировал в реальность вашего замдиректора.