Александра Калинина - Настоящая фантастика – 2019

– Ладно, разберёмся.

Он сунулся в карету, забрал ремень с револьверами, застегнул его на поясе и вскочил в седло.

– Алекс, ты сначала разберись, а потом стреляй, хорошо? Не перепутаешь?

– Само собой!

«Странный ты всё-таки, – подумала Вероника. – Подвёл к самому огню и говорит: «Полюбуйся»! Что же тут увидишь, кроме двухметровых языков пламени да полированной стали? Вблизи никакого волшебства. Душу травить надо было там, под аркой. А здесь разве что музыку послушать. Тут уже и струнные переборы можно различить. Интересная конструкция у этих зеркал. Словно к большой миске приделали маленькое блюдце и между ними втиснули огонёк. Никогда их так близко не видела. Днём-то чехлами всё закрыто».

Олег скрылся за ближайшим костром. Вскоре Вероника услышала громкие восторженные междометия и металлический скрежет. Из всего словесного потока она разобрала только несколько фраз: «Ты?! (Междометия.) Женишься? (Междометия.) Мы здесь каждый год! На закрытии посветим. (Междометия.) Опять решил выступить не как все? (Междометия.) Где она?» Костёр перестал менять цвет, а потом Вероника увидела зеркальщика. Милый старикашка в бордовом камзоле и синих обтягивающих рейтузах появился из-за костра вместе с Олегом, вытер пот со лба, посмотрел прямо на неё и картинно поклонился. Вероника поклонилась в ответ.

Старикашка повернулся к Олегу, удовлетворённо закивал и, растопырив пальцы, начал тыкать ими на площадку между пламенем и Дворцом. Олег покачал головой, показал на соседние костры и тоже стал тыкать растопыренными пальцами вокруг себя.

Они начали спорить.

До Вероники долетали только отдельные фразы: «переменный фокус», «направленный свет», «ослепит», «рассеять»…

Наконец старикашка заливисто свистнул – и тут же свист повторился уже с той стороны дворца. Спор затих. Олег стал мерить шагами расстояние от костра до стены Дворца. Когда с измерениями было покончено, к старикашке с двух сторон подбежали остальные зеркальщики. Маленькие, в таких же бордовых камзолах и синих обтягивающих рейтузах, они выстроились в ряд и почему-то сразу же уставились на Веронику. Она поклонилась всей честной компании, чем вызвала бурю восторгов. Зеркальщики, суетливо размахивая руками, принялись громко обсуждать увиденное.

До Вероники долетали только обрывки коллективной беседы: «лялечка», «куколка», «платьишко», «я бы тоже», «сладкая», «сливки», «простокваша»…

То тебе зеркальная оптика, то вдруг куклы и кулинария.

Вероника заинтересовалась. Любопытство подталкивало её в спину. Сложно устоять на месте, когда тебя так бурно обсуждают. Шаг, ещё один, ещё. О, теперь слышно намного лучше!

Старикашка объяснял ситуацию коллегам:

– Опоздали. Миловались в лесу, колокол пропустили. К танцам, стало быть, не допущены по причине формализьма! А хочется! Ситуация понятна?

Зеркальщики дружно закивали. Что ж тут непонятного? Четь, не идиоты! Ещё не все мозги прожарили.

– Я, ребятушки, «сливочного» танца ни разу не видел. Двадцать лет порошки в костёр сыплю да зеркалами морок на Дворец навожу. На многих соревнованиях зеркалю. А как «сливки» танцуют, посмотреть не довелось. Даже одним глазком. В кои-то веки возможность появилась! Вы тоже не видели? Тогда мы немного изменим программу. Возражения будут? Я так и думал. Сейчас небольшая примерочка…

Старикашка подбежал к своей «сковородке» и схватился за рычаги. Олег встал на носочки, поднял руки и вытянулся стрункой. Другие зеркальщики, не сводя с него глаз, отошли к Веронике.

«Сковородка» полыхнула, но на площадке ничего не изменилось. Зеркала сдерживали свет.

Негромко лязгнул металл – чёрная тень метнулась от Олега к стене Дворца и застыла в красном круге. Ноги остались на площадке, а туловище и голова – на стене. Снова лязгнул металл – у тени над головой появились руки.

Олег быстро пошёл вдоль стены спиной вперёд. Точнее, заскользил.

Вероника уже видела такую походку. Иртеньев показывал. Но не научил. Сказал, что это долго, а у них мало времени. Объяснил только принцип. Дальше, мол, сама выучишь, если будет желание. А у Олега зд о рово получилось. Даже лучше, чем у Иртеньева. Может быть, это всё из-за тени? Длинная и невесомая, она скользила просто завораживающе.

– Папа!!! – раздался сверху обиженный крик. Невеста уже устала махать ладошкой. Громыхнули выстрелы, и толпа ответила вялым приветствием.

Олег заспешил обратно к «сковородке» по другой стороне площадки. Он уже не скользил, наоборот – ноги отчётливо отбивали ритм. Это ещё не было танцем – только шаг, да несколько оборотов, да заигрывания с тенью, да ещё плечами так незатейливо туда-сюда…

Эх, может быть, надо было выписать учителя на три месяца?

Старикашка свистнул – зеркальщики тут же его окружили.

– Дальние держат площадку, ближние – танцоров. Площадка – четыре-пять, работаем низом, танцоры – два-три. Цвета на ваше усмотрение. С пульсацией и темнотой тоже можно поиграть.

Короткий свист – зеркальщики разбегаются.

– Давай, Олежек, я хочу снова на тебя посмотреть. И внучка хочет. Ты не можешь уйти. Сделаешь кружок для ребят? Удачи! Девочку опекать?

Олег кивает. Старикашка снова хватается за рычаги. Зеркала разъезжаются, открывая пламя.

Алекс вернулся почти сразу же. Двух минут не прошло. Забрался в карету, сел рядом с женой и выдохнул:

– Не смог я его пристрелить! Посмотрел на него поближе. На неё посмотрел. И вот, вернулся. Зачем людям праздник портить? Потом разберёмся, что там с платьем. Не смертельно.

– Я тебя не узнаю…

– Помнишь соседскую дочку, Лейлу? С ней однажды произошла история…

– С Лейлой всегда происходят истории!

– Это было тоже на Неделе. Она отказала одному жениху, а он обиделся, созвал дружков и решил ей отомстить. Выследил её в парке и…

– Хватит! Лейла отделалась легким испугом. Разве нет? Её же какой-то летун спас.

– Верно. Он принёс её прямо в дом. Я тогда у них был и всё видел. В общем, летуна этого я хорошо запомнил. Мы даже пообщались немного.

– Зачем ты мне…

– Это его пиджак на Веронике! Не мог он её обидеть. Да и она не выглядит несчастной.

– Но ведь она не хотела замуж за летуна!

– Ага, не хотела! А кто каждый день в сено падает?

Он шёл к ней той же походкой, что и в зале. Правда, тогда его хватило только на два шага. Стеснительный, робкий мальчишка, растерявшийся перед кругом невест. А сейчас перед кем? Всё «коромысло» притихло. Публика ловит каждый его шаг. Чего это он? Притворяется, что ли? Мог бы и королём подойти. Впрочем, так даже лучше, а то бы она совсем скукожилась. Ноги вон уже деревянные. И в ушах пульсирует. Ещё этот вырез! Теперь всем видно, что у неё коленки дрожат! Но почему? На террасе, когда с Иртеньевым занималась, ничего у неё не дрожало. Хотя там тоже зрители были. Папа смотрел, мама и бабушка. Ещё кучер и конюхи! Хлопали даже. Так что к публике она приучена. А ведь родители и сейчас на неё смотрят! Наверное…