Александра Калинина - Настоящая фантастика – 2019

Олег злился. В его годы люди табуны перегоняли, а он всё в облаках летает. Никакой профессии не обучен. Ничего толком делать не умеет. Ну, вытащил из огня человек тридцать, ну, спас от хулиганов трёх девушек, ну, ещё десяток утопающих из реки вынул – вот и весь послужной список. И то его к делу не пришьёшь. Это же всё небесное, это всё в полёте. Пора отвыкать. Станет приземлённым – даже выступлениями зарабатывать не сможет. Всё с нуля придётся начинать. Мать говорила, девки за ним толпами бегать будут, а тут одну-единственную чуть ли не силком ко Дворцу тащить приходится. Упирается ещё!

Не так он представлял себе земные прогулки с девушкой. Вон как Летиции красиво всё расписал. И что же? Где оно, счастье в глазах? Близко не ночевало. Где упоение от близости? В мечтах осталось. Почему голова от восторга не кружится? И девушка рядом замечательная, и благолепие кругом как на заказ, и музыка зовёт в пляс пуститься. А на душе тяжко. Неужели у приземлённых по-другому не бывает? И это, как он понял, ещё только начало. Самые приятные денёчки.

Под ноги она смотрит!

Олега такое положение дел не устраивало. Но и останавливаться он не хотел. Веронику надо было отвлечь.

Мать советовала в трудных случаях говорить с девушками о высоком.

– Ты тоже любишь полёты, как и Летиция? – осторожно спросил он.

– Летиция – дура, – ответила Вероника, продолжая смотреть под ноги.

– Я знаю, ты про полёты ответь. Любишь?

– А кто их не любит?!

– Я.

– Почему? – Она высвободила ладонь, развернулась и подняла лицо к небу. Огненная феерия Дворца не давала увидеть звёзды, но Веронику это не смутило. Она расставила руки в стороны, помахала ими аки крыльями и закружилась, не заметив свалившегося пиджака. Олег тоже не стал его поднимать.

– Остановись. Упадёшь!

– Не упаду!

И закрутилась ещё быстрее.

В своём воображении она уже пари́ла в облаках под звёздами, забыв о переживаниях. И об Олеге забыла бы, но этот приземлённый продолжал занудствовать:

– Не знаю. Хочу понять, зачем они нужны. Прошу всех и каждого объяснить мне их прелесть, но бесполезно. Ты не поймёшь – вот и всё объяснение. В чём их смысл? Полётов? Может быть, ты знаешь?

– Конечно! – ответила, кружась и глядя в небо. – Знаешь, сколько у меня книг дома? Ого-го! Целая стенка! Там про всё написано!

– И объяснить сможешь? – обрадовался Олег.

– Легко! А ты этого хочешь?

Сейчас он хотел только одного: присоединиться к Веронике и кружиться под звёздами вместе с ней. Прогулка начинала ему нравиться. В кои-то веки мать посоветовала дельную вещь.

Треск, многострадальный низ платья отрывается наполовину, Олега сдувает с места – и Вероника падает ему на руки. Сам он опускается на колени, садится и мягко кладёт Веронику себе на бедра.

Несколько секунд она приходит в себя. Потом шепчет: «Не шевелись. Я хочу запомнить это мгновение. Весь мир крутится вокруг меня!» – и закрывает глаза.

Музыка во дворце снова меняется. Вместо оркестра играет рожок. Медленная, щемящая мелодия разливается в воздухе и проникает прямо в сердце.

Олег наклоняется и осторожно целует Веронику в губы.

– Ещё, – шепчет она.

Он целует ещё. Чувствует ответный поцелуй и отстраняется, испугавшись новых ощущений.

Теперь весь мир крутится и вокруг него тоже, а время измеряется ударами сердца.

Вероника открывает глаза.

Олег сидит на траве как оглушённый. Он всё ещё сжимает её голые плечи, всё ещё чувствует её дыхание на своём лице, вкус её поцелуя, но сильнее всего он чувствует желание снова припасть к её мягким губам (тогда мир закружится ещё быстрее!). Ему уже не хочется никуда идти, хочется вернуться в парк и целоваться под сенью деревьев. Но задуманное на полдороге не бросают. Для поцелуев у них ещё будет время.

– Здо́рово! – шепчет она. – Это я тоже запомню.

Он дождался, пока умолкнет рожок, встал сам и аккуратно поставил на ноги Веронику. Часть платья осталась лежать на траве никчёмной тряпкой. Оба смотрели на неё, думая каждый о своём.

– Не получилось птицы из бревна, – выдала Вероника и усмехнулась: – Это я ещё удачно упала. Но ведь ты был с другой стороны! Как поймал?

– Когда быстро крутишься, стороны путаются.

– Точно.

– Платьишко, – деликатно напомнил Олег.

– Всё-таки наступила! – Вероника всплеснула руками. – Ну да ладно! На паркете мне уже не блистать… – Она наклонилась и в два рывка оторвала батистовую ткань. – Хорошо, что по шву!

– А мне нравится. Так даже лучше! Вырез интересный появился! И ходить будет легче!

– Вообще-то голые ноги по сюжету не предполагались. Но в темноте и с таким галантным кавалером… – Она запнулась, подыскивая продолжение фразы.

– …леди может не переживать о сюжете, – закончил Олег.

Он наклонился за пиджаком, отряхнул его и снова набросил ей на плечи.

– Ты прав: плевать на «сливки». Лучше с тобой кружиться в поле, чем танцевать с Летицией на одном паркете. Надеюсь, родители меня поймут. Пойдём.

На этот раз она сама подала ему руку.

Самый быстрый конь в округе спокойно щипал травку, поглядывая на застывших швабов. Внизу громыхнули холостые выстрелы. Алекс Воронов опустил бинокль и разочарованно выдохнул:

– Не она. Уже третий танец!

– Может быть, мы её пропустили, – донеслось из кареты.

Ага, пропустили! У него бинокль, у неё труба подзорная, оба во все глаза смотрят. Пропустили! Нету её там, нету!

– Может быть, – согласился он. – Может быть…

Но если её нет в зале, то где же она? Почему не подошла к ним после колокола?

– Ещё рано переживать. Вдруг она просто забыла о нас? Голова от счастья кружится – вот и не подходит к окну.

Чтобы его дочь забыла помахать родителям из окошка?!

– Может быть, и забыла, – согласился он.

– Хватит страдать. Ты просто в неё не веришь.

– Я надеюсь на лучшее!

– Не веришь. Иначе бы мы не прятались по кустам, а стояли бы в первых рядах «коромысла»!

– Ага! Чтобы весь город узнал о нашем горе? Сразу же станут перешёптываться: «А юную Воронову-то в первый день никто не выбрал! С изъяном дочка-то!» Гадости будут всякие придумывать. Причины искать! Всем же не объяснишь, что девочка у нас привередливая не в меру. Книжек начиталась, вот и бардак в голове…

– Не веришь.

Алекс глянул вниз.

Смотровая площадка, обрамлённая фонарями, вытянулась коромыслом на две сотни метров. Всю сразу в бинокль и не охватишь. Народу – не протолкнуться. Стояли бы в первых рядах. Что им там делать? В карете намного удобнее…

– Смотри, ещё одна. У тебя зрение лучше.

Алекс навел бинокль на окно бальной залы. Внизу прозвучали два сиротливых выстрела.

– Не она. Эта уже третий раз кому-то машет. Счастливые родители…