Джош Рейнольдс - Фабий Байл: Повелитель клонов

— Терпение, — пробормотал он. Идущая-под-пеленой то появлялась, то исчезала из поля зрения, в танце теней приближаясь к нему с невероятной быстротой. Остальные арлекины кружили вокруг провидицы, придерживаясь собственных ролей. Фабий старался не обращать внимания на негромкое пение и игривые выпады, пытаясь полностью сконцентрироваться на основных движениях и выявить главных героев. Ходящая-по-покрову, несомненно, оставалась примой, но помимо нее в представлении были и другие участники.

Они вращались подобно убийственному смерчу: их клинки задевали его броню и накидку, выбивая искры и вырывая клочки ткани. Хирургеон отозвался на его потребности и впрыснул в кровоток новую дозу стимуляторов, благодаря чему Фабий сравнялся с соперниками в скорости и задвигался с ними в такт. Тут собрались десятки арлекинов, но большинство из них, казалось, намеревались лишь петь и плясать, а не атаковать. Весь мир для него сейчас составляло лишь это выступление.

— Так значит, хор, да, выступающий перед публикой, — озлобленно пробормотал Фабий. Он нисколько не желал быть актером, дергающимся, как припадочный, на радость зрителям среди разрушающихся декораций. Он взвел игольник, и на дисплее сразу замерцали руны целеуказатели, пытающегося навестись на какого-нибудь из стройных танцоров, выделывающих вокруг него пируэты.

Даже сражаясь, Фабий не переставал изучать противников. Чем-то эльдары напоминали ему братьев — тех, какими они когда-то были. В движениях арлекинов чувствовалась та же отточенность — словно каждую схватку они повторяли тысячу раз, заучивая все маневры. Стремление к совершенству в конечном счете подтолкнуло его братьев к анархии, эти же создания посвятили себя куда более суровой философии — они строго следовали прописанному сценарию жизни. Однажды начавшись, их истории придерживались одной и той же канвы, и так раз за разом.

Насущный вопрос заключался сейчас в следующем: выигрывали или проигрывали арлекины в рассказе с его участием? Фабий оступился, когда поток сюрикенов выбил маслянистые искры из его нагрудника, и, извернувшись, выстрелил в ответ. Он размахивал «Ксиклосом», не спуская пальца с крючка, поскольку наконец-то смог разглядеть слабые места, центральную часть каждой сюжетной линии — божественные фигуры. Нужно только ранить их, и выступление сорвется.

Выбрав одного противника наугад, Фабий набросился на него и замахнулся жезлом пыток для сокрушающего удара. Но вдруг пьеса прервалась самым непредвиденным образом, и арлекины рассеялись во всех направлениях. Фабий почувствовал, что платформа вибрирует, и оглянулся.

Перед открытым причалом завис боевой самолет. Стволы его штурмовых пушек начали вращаться. Ходящая-по-покрову и остальные воины-акробаты попятились. Протрещал вокс, и новый голос влился в какофонию боя:

— …вы живы, лейтенант-командующий Фабий?

Фабий узнал этот голос и обернулся как раз в тот момент, когда челнок пристыковался к платформе. Хотя геральдика выцвела и исказилась, она по-прежнему была узнаваема — прибыл III легион. С шипением понижающегося давления впускные шлюзы распахнулись, с глухим стуком опустилась десантная рампа. Трап задрожал, когда космодесантники в переделанных силовых доспехах ступили на него и направились вниз в предкамеру, ведя на ходу огонь и выкрикивая боевой клич своего легиона: «Мы — Дети Императора! Смерть врагам его!»

Целая фаланга воинов в аметистовых латах рассредотачивалась по помещению, оттесняя арлекинов за счет одного только наступательного порыва. Инопланетные клоуны прыгали и плясали среди огненной бури, с невероятной грацией избегая свистящих болтерных пуль. Но при всей их ловкости пришельцы не могли проникнуть сквозь завесу разрывных снарядов и потому были вынуждены отступить.

Фабий видел, как Идущая-под-пеленой пробежала вверх по стене, крутанулась в воздухе и, взмахнув посохом на манер косы, сбила с ног изумленного космодесантника. Мгновением позже она пропала, выбравшись вместе с остальной частью своей труппы через главный вход в камеру. Голоса пришельцев, звучавшие по каналам связи, утихали, уступая эфир новоприбывшим.

Фабий развернулся, все так же сжимая в руке оружие, и обнаружил, что на него нацелены стволы сразу нескольких болтеров.

— Так это спасательная операция или покушение?

— А ты, смотрю, все такой же недоверчивый, Паук.

Сквозь ряды легионеров пробился воин, облаченный в великолепный комплект брони «Тип IV», украшенный сложной геральдикой и орнаментом. Каждая деталь пурпурных доспехов была произведением искусства — нарисованные лица боролись за свободное пространство с обманчиво хрупкими кристаллическими наростами и искусно вылепленными выступами из керамита. Шлем венчал гребень из жестких белых волос, а золотое забрало сужалось книзу до острого барочного изгиба. На доспехе трепетали древние ленты с особыми клятвами: все — либо успешно невыполненные, либо гордо нарушенные.

Фабий выпрямился.

— Флавий Алкеникс.

Тот самый Флавий Алкеникс, с кем он бился бок о бок на Бизасе и Вальпургии; тот самый, кто занимал должность префекта Гвардии Феникса на исходе Ереси. Один из лакеев Фулгрима, оставшихся с ним спустя столетия после бегства с Терры. Никто не знал, кому он служит сейчас. Очевидно, кому-то важному. Флавий был не из тех, кто жаждал идти во главе, когда было за кем следовать. Байл направил на него свой пистолет, не обращая внимания на смотрящие на него болтеры.

— Мой вопрос, тем не менее, остается в силе.

— Желай мы твоей смерти, не проще ли было просто оставить тебя на произвол судьбы? — Алкеникс пожал плечами. — Впрочем, тебе всегда недоставало умения мыслить логически, — при этих словах он постучал по эфесу клинка в ножнах на бедре. — И еще: обращайся ко мне по званию. Уверен, ты помнишь, что я — префект.

Фабий засмеялся.

— А я — лейтенант-командующий. Но это было еще в те времена, когда легион сохранял иерархию. Теперь же мы просто Фабий и Флавий. И если не ответишь на мой вопрос, скоро останется только Фабий, — игольник в руке Прародителя даже не дрогнул.

Алкеникс рассмеялся.

— Такой же упрямый, каким я тебя помню, Паук.

Не смей меня так называть, — огрызнулся Фабий.

— Я буду называть тебя, как захочу, учитывая, что теперь ты мой пленник. — Алкеникс демонстративно вытащил клинок и положил на плечо.

— У тебя нет таких полномочий.

— Разве это имеет значение? Мы превосходим вас в численности. Уже это дает мне над тобой власть.

Фабий огляделся. Лишь немногие из воинов, изначально сопровождавших Савону, еще стояли на ногах — среди них и Беллеф. Алкеникс был прав — они значительно уступали ему в силе. Арриан и другие члены консорциума были изолированы, «спасители» держали их под прицелом. Единственными, кого проигнорировали новоприбывшие, были близнецы и другие уцелевшие Гончие: Алкеникс, по всей очевидности, посчитал их обычными смертными рабами.