Александр Плетнёв - Фактор умолчания

Даже будучи в старпомовской, что ни говори, сволочной должности, и то не переставал хохмить, пусть порой зло и по делу, и с подъе… подколом, а тут вот, поди ж ты… как заступил вместо командира, так и всё.

– Очевидно, нашего Андрей Генадича груз ответственности придавил, – высказал вслед не особо многословный штурман, командир БЧ-1, пытаясь пояснить непреложную безусловность.

А врио командира уже топал наверх, на мостик, на открытую палубу (еще и сам не решил, куда первоочередно), и не торопясь, но и достаточно резво… хватко цепляясь за поручни на трапах.

Вообще-то с главного командного пункта наверх ездил специальный лифт, но у «Генадича» это был такой бзик… почти каждодневный спортивный ритуал:

«Нормативы нормативами – по физо, но сам себя гонять не будешь, к первому рангу животиком обеспечен! Чтоб не матереть ряхой (благо «Петя» располагает пространством для пробежек), чтобы в полтинник девушки (ладно, женщины) любили не только за «адмиральскую звезду»… хотя черт его знает, что нас вообще ждет там в Союзе».

Андрей двигал заученным маршрутом: трап и поручни как брусья… знакомая перемычка перекладиной – хват неудобный, но на пяток раз подтяга вполне (хорошо «тропичка» вольна и под мышками по шву не пойдет), соскок и по коридору дальше!

«Люблю этот большой старый корабль!»

В районе второй палубы «вдруг, откуда ни возьмись, появился…» – навстречу попался целый полковник госбезопасности!

Сразу даже не узнал его в коридорном слабом освещении, а вот по запаху одеколона – это да, родив невольную усмешку: «У них там, в Москве, видимо, самый “зачетный” только один с одноименно “красным” названием».

Чекист выбрит, освежен уже упомянутым спиртосодержащим ароматизатором, однако недосып с лица просто так не уберешь – говорят, он днем бродит по кораблю, сравнительно быстро начав ориентироваться в запутанных бледно-серо-зеленых лабиринтах трапов, коридоров и прочих отсеков.

Говорят (уже нашлись любители «постучать»), почти по-замполитовски, нет-нет да и заведет разговор с личным составом. А по ночам, говорят, строчит отчеты. Куда? Да на Лубянку, куда ж еще!

«А-а-а, так вот почему я его сразу не распознал – не вытерпел наш прикомандированный, переоделся, стал как все!»

Всем прибывшим в Камрань офицерам КГБ, включая усиленный вооруженный взвод (тоже из какого-то особого ведомства), практически сразу выдали «тропичку», морского образца естественно. Форма, где малость, а где не по размеру великовато-мешковата… да еще и непривычна для «столичных штучек».

Автоматчики-спецназеры, те, сразу взопрев, переоблачились. А полковник продолжал «фасонить» в своем старом, блистая выправкой. Но вот… наконец, созрел – перекинул петлички-погончики.

«Только что тут осталось-то, уже сейчас ночью посвежело, дальше в Восточно-Китайском постепенно и закономерно температура пойдет на спад. Так что к Цусиме – всех к каптерщику на замену формы одежды… поздновато он», – скептически подвигал бровками Скопин. И не задерживаясь (обычное брошенное «здравия желаю»), не собираясь останавливаться, двинул дальше. «В конце концов, у нас БС по готовности № 2, и враг, сиречь условный противник, между прочим, за порогом. Между прочим, на дистанции визуального наблюдения. А командир идет по своим делам».

Полковник был вынужден увязаться – что-то ему было надо. Он и заговорил, малость озадаченно:

– У меня часы наручные остановились, вышел из каюты – навстречу офицер, уточнил у него время, он ответил, но… неужели сейчас только пять утра?

Скопин слушал не оглядываясь, нажал ручку кремальеры, открывая дверь – как раз вышли на открытую палубу – правый борт, восточная сторона. Южное солнце сразу «ударило» по сетчатке, заставив прижмуриться. И море плещется легкой зыбью под умеренным дуновением, дополнительно кидая «зайчики»… лепота! Ветерок поутру по-любому попрохладней не успевшего остыть со вчерашнего пекла железа надстроек.

На палубе людское шевеление – остатки утреннего осмотра и развода личного состава на работы. Видно, что боцман по своему хозяйственному разумению и распорядку решил устроить приборку: где что помыть, отскоблить, подкрасить, надраить медяшки… кстати, заметно потускневшие от соленых морских брызг в повышенной влажности тропиков.

– Так это что, какие-то флотские шутки? – снова подал голос особист, начиная проявлять чекистскую суровость.

– Вам попался не шутник… это, скорей всего, был сменившийся офицер БЧ-связи. У них, у связистов, время всегда московское, чтобы не было путаницы при получении приказов из Генштаба, императивных телеграмм и вообще при всех контактах с материком в любых часовых поясах. Наверное, он с вахты шел и на автомате ляпнул вбитые данные. Сверка корабельного времени была двадцать минут назад. Могу вам сказать «точное местное», – терпеливо пояснил Скопин, тормознувшись, поглядев на свои наручные часы, – сейчас, соответственно поясному, 9:21.

– Товарищ капитан второго ранга, – вдруг официально завел полковник (видимо, переходя к главной причине), – у меня в процессе разного рода бесед с экипажем корабля возникли некоторые вопросы, которые я хотел бы прояснить, в том числе с вами.

– Вы так говорите, будто это ваш личный праздный интерес, – постарался скрыть сарказм Скопин.

– Вы же понимаете, что у меня не может быть личного и тем более праздного интереса.

– Понимаю, служба. Но у меня тоже. Давайте после завтрака! Если не будет никаких внешних осложнений, я пришлю вестового. Или если вас не окажется у себя в каюте, оповещу по парной связи.

На том и разошлись.

Ближе к обеду оперативный дежурный запросил «Петр Великий» на предмет израсходованного топлива.

Выходило так, что самым слабым звеном в плане автономности на одной бункеровке оказывался именно тяжелый атомный крейсер, который в данный момент, можно сказать, не был «атомным». Общий объем топлива в танках для вспомогательных котлов «Петра» обеспечивал запас хода чуть больше тысячи миль. Даже наш героический эскадренный миноносец проекта 56 «Бесследный», залившись под завязку мазутом, мог самостоятельно дойти от Камрани до Владивостока – две тысячи морских миль с небольшим.

– Сколько? – коротко спросил Скопин, собрав командиров боевых частей.

– Практически половину, – поступило не менее короткое от БЧ-5, – судя по показаниям контрольных замеров, еще пятьсот пройдем, и надо будет бункероваться.

– Еще пятьсот, это где будет? Точка в координатах на маршруте?

– А с «Сенявина» дали окончательный – мы точно пойдем Лусонским? – тут же затребовал уточнений штурман. – В плане похода там вилка была – либо левее Тайваня, либо… командующий должен был решить по месту.