Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Он снова улыбнулся, на этот раз с намёком на сталь, несмотря на его округлость. Чёрная Вода сомневалась в том, что кто-то вокруг этого стола был настолько глуп, чтобы не понимать подразумеваемого князем.

— Однако, прежде чем вы начнёте свои обсуждения, — продолжил Нарман спустя мгновение, — я также уверен, что все мы были бы благодарны за благословение Матери-Церкви наших усилий.

Тихое перешёптывание голосов согласилось с ним, и он грациозно махнул Грэйсину.

— Ваше Высокопреосвященство, — сказал он, — не будете ли вы настолько любезны, чтобы призвать милость Божью к воинам, собранным здесь во имя Его?

— Конечно, Ваше Высочество. Это было бы честью для меня.

Грейсин встал, подняв руки в благословении.

— Давайте помолимся, — сказал он. — О Боже, Творец и Повелитель мироздания, мы дерзаем обратиться к Тебе, как учил нас слуга Твой Лангхорн. Мы просим Твоих благословений этим людям, поскольку они обращают свои сердца, умы и мечи к решению задачи, к которой Ты призвал их. Не…

— …так что всё указывает на то, что Хааральд никогда не представлял, что это произойдёт ещё примерно четыре пятидневки назад. — Барон Шандир оглядел сидящих вокруг стола и слегка поклонился Чёрной Воде.

— Это завершает мой доклад, Ваша Светлость, — сказал он, закругляя сжатый, хорошо организованный тридцатиминутный доклад.

— Спасибо, барон, — ответил Чёрная Вода. — И позвольте мне добавить, что ваше очень чёткое и сжатое подведение итогов хорошо согласуется со всей другой информацией, которая до сих пор доходила до меня.

— Я рад слышать это, Ваша Светлость, — сказал Шандир. — Честно говоря, наши агенты в Черис не были… настолько уж продуктивными в течение последнего года, как мы могли бы пожелать.

— Наши собственные разведывательные сети были сильно повреждены в той же встряске, милорд, — сказал Чёрная Вода с тонкой улыбкой, воздерживаясь от упоминания, чей неудачный план убийства вызвал встряску, о которой шла речь. В конце концов, нужно быть вежливым. — Нам потребовались месяцы, для того чтобы восстановить их обратно.

— Большая часть информации, которая дошла до нас сюда, в Эрейстор, в основном является результатом наблюдений, — откровенно признался Шандир. — На данный момент у нас нет никого во дворце Хааральда или во флоте. Никого, кого можно считать надёжным, во всяком случае. Но мы расспрашивали экипажи торговых судов, которые он изгнал из черисийских территориальных вод, после того, так как он узнал о нашей собственной мобилизации. Представляется очевидным, что ещё три пятидневки назад он даже не начал приводить в порядок свои собственные резервные галеры.

— Это достаточно верно, — сказал граф Шарпфилд. — Но я должен признать, Ваша Светлость, что мне было бы намного комфортнее, если бы мы имели более подробную информацию об этих галеонах Хааральда, о которых мы слышали столько слухов.

— Как и всем нам, — согласился Чёрная Вода с ещё одной, даже более тонкой, улыбкой. — Согласно последнему докладу, который мы получили от наших агентов в Теллесберге, у них, вероятно, есть от пятнадцати до двадцати из них в строю, и всё указывает на то, что они гораздо более тяжело вооружены пушками, чем любые наши галеры. Это может представлять значительную угрозу, хотя это кажется маловероятным. Хотя я согласен признать, что они, вероятно, могут сделать мощный бортовой залп, но у них не будет времени более чем на один или, самое большее, на два, прежде чем мы сблизимся с ними. И это означает, что дело будет решено абордажниками, а не канонирами.

Ропот согласия обежал вокруг стола, и улыбка Чёрной Воды стала шире. Никто с работающим мозгом не собирался воспринимать Королевский Черисийский Флот беспечно, но в этом ропоте было неоспоримое эхо уверенности. Как бы ни были хороши черисийцы, восемьдесят их галер и пятнадцать или двадцать галеонов не могли быть равноценным противником его собственным ста шестидесяти. Что даже не учитывало, что произойдёт, когда доларцы и таросцы прибудут с ещё ста шестьюдесятью.

А… недостаток рвения, проявляемый Чизхольмом и Изумрудом, пока что раздражающий, был, в действительности, относительно несущественным по сравнению с такими цифрами.

— Принимая во внимание, что их галеоны будут иметь мощное бортовое вооружение, — сказал граф Шарпфилд, — я думаю, нам было бы разумно подумать, как лучше всего приблизиться к ним, прежде чем мы действительно столкнёмся с ними.

— Я думаю, что это отличная мысль, милорд, — согласился Чёрная Вода. — Могу ли я предположить, что у вас уже есть некоторые мысли по этому вопросу?

— Есть, — с кивком ответил Шарпфилд.

— Тогда, пожалуйста, поделитесь ими с нами, — пригласил Чёрная Вода. — Я уверен, что они вызовут другие мысли, когда мы их обсудим.

— Конечно, Ваша Светлость, — сказал Шарпфилд. — Во-первых, мне кажется, что…

Чёрная Вода задумчиво кивнул, но даже пока он слушал адмирала Чизхольма, излагающего возможные тактики, его разум оставался занятым, размышляя над докладом Шандира… и сводящей с ума тишине от его собственных агентов в Черис.

Он не знал о Мейсене и Макферцане до момента отплытия, но Гектор и граф Корис убедились, что он был полностью проинформирован перед его отправлением. Его впечатлило количество информации, которую агенты Кориса смогли собрать, но он также ожидал, что здесь, в Эрейсторе, его ждёт ещё больше информации.

К несчастью, это было не так.

Один из его сотрудников очень тихо связался с человеком Кориса в Эрейсторе, который должен был получать сообщения от Мейсона или Макферцана. Но тот не получил от них ни слова.

Без сомнения, решение Хааральда закрыть свои территориальные воды могло бы затруднить пересылку любых сообщений, но тут должно было быть что-то, ожидающее его. Он предположил, что, возможно, Мейсен не получил приказа вовремя, и что последние сообщения, которые он послал, до того, как Хааральд опечатал Черис, отправились в Менчир вместо Эрейстора. Однако это не выглядело очень вероятным, что делало продолжающееся молчание этого человека ещё более раздражающим.

С другой стороны, Чёрная Вода никогда не принимал за чистую монету точку зрения секретных агентов, ползающих на заднем плане с жизненно важной военной информацией. Хотя он был совершенно готов признать, что шпионы могут быть бесценными в мирное время, как только начинались военные действия, их стоимость резко падала. Когда мечи выходили из ножен, имела значение информация, которую могли предоставили собственные разведчики, а не отчёт неизвестных людей, чью достоверность вы не смогли доказать.

Он внутренне поморщился, затолкал беспокойство по поводу странным образом лишившихся связи с миром шпионов обратно в укромный уголок своего мозга и начал на самом деле концентрироваться на том, что говорил Шарпфилд.