Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Он также был рад, что никто — и ничто — до сих пор его не заметил. Он надеялся, что так будет и дальше, но у него были серьёзные сомнения в отношении всей этой операции. К сожалению, он также пришёл к выводу, что она необходима.

Его разведывательный скиммер, осмотрительно спрятанный от чужих взглядов к северу от городского центра Зиона, скрывался под всеми системами маскировки, какими он располагал, в то время как его пассивные датчики следили за излучениями сигналов, которые Нимуэ Албан и Сыч обнаружили во время их первой разведки Храма и его окрестностей. Тот факт, что эти излучения сигналов продолжали существовать, всё ещё крайне беспокоил Мерлина, но он пришёл к выводу, что первоначальная гипотеза Нимуэ — предполагающая, что большинство выбросов, которые считывал его скиммер, относились к всё ещё работающему оборудованию Храма для контроля за окружающей средой — была правильной. Конечно, Храм был «мистически» тёплым и привлекательным, несмотря на гораздо более неприятную погоду за его пределами. Учитывая местный зимний климат, это особое «чудо» должно было стать одним из самых одобряемых милостей архангелов, подумал он.

Было ещё несколько других, более мощных источников, которые Мерлин не мог объяснить, и часть его хотела бы подойти ещё ближе, чтобы взглянуть на них получше. Но благоразумие говорило об обратном. Чем бы они ни были, они были погребены под самим Храмом, и, хотя он искренне надеялся, что они были всего лишь системами отопления и охлаждения Храма, просто не было возможности выяснить это. И пока у него не было хоть какой-то подсказки о том, что именно представляли эти выбросы — или пока у него не было абсолютно другого выбора — он не был готов прилагать усилия ради дополнительной информации. Для размышлений всегда были те орбитальные кинетические бомбардировочные платформы. Высовывание носа, даже через электронный сервер-посредник, туда, где любой компьютер, контролирующий платформы, мог решить, что ему тут не место, могло иметь неприятные последствия.

Это было разочаровывающим, если не сказать больше. Если и была одна организация, за которой ему нужно было следить, то это был Совет Викариев. Но пока он не был готов развернуть СНАРКи — или, по крайней мере, их жучков — в опасной близости от этих неопознанных выбросов излучений, не было возможности заглянуть на заседания Совета.

Особенно беспокоящим это становилось потому, что даже из менее рискованного изучения более младших архиепископов и епископов, живущих в Зионе, было ясно, что Совет проявлял постоянно растущее нетерпение в отношении Черис. До сих пор казалось, что устойчивое неприятие ещё не достигло критических масштабов, но Мерлин пришёл к выводу, что он, в первую очередь, скорее серьёзно недооценивал эту основополагающую силу. Он постепенно осознавал, что обсуждения Черис слишком часто, для его душевного спокойствия, возникали в информации, собираемой СНАРКами. В личных разговорах между старшими прелатами Церкви, а также в более официальных условиях, и в тех дискуссиях, которые он услышал, было много острых углов.

Фактически, видимый уровень обеспокоенности церковных иерархов не зависел от размера и численности населения королевства. Он начинал подозревать, что Церковь была лучше осведомлена, чем он первоначально предполагал, о тех потенциальных возможностях, которые он сам ощущал в Черис, и многие враги Черис, во главе с князем Гектором и князем Нарманом, разжигали огонь настолько энергично, насколько осмеливались.

Тот факт, что подозрения Церкви в отношении Черис, по-видимому, были, по крайней мере, столь же эмоциональными, сколь и обоснованными, играл на руку Гектора и Нармана. Им приходилось проявлять некоторую осторожность — их собственная отдалённость от Храма оставляла их собственную приверженность традициям до определённой степени открытой для автоматической подозрительности в отношении их самих, особенно в глазах Управления Инквизиции, — но ни Гектор Корисандийский, ни Нарман Изумрудский не производили ничего подобного черисийским инновациям. Их агенты в Храме тщательно подчёркивали этот факт, поскольку они распространяли преувеличенные рассказы о стремлениях короля Хааральда «обойти крайности «Запретов Чжо-чжэн», наряду с замечаниями о желаниях Хааральда «опрокинуть существующий общественный порядок», подкреплённые значительными денежными пожертвованиями.

Какие-то более изощрённые (или, по крайней мере, не бросающиеся в глаза) методы могли потребоваться, чтобы влиять на самих викариев, но более младшие ряды епископата и, что, возможно, даже более важно, священников и младших священников, которые осуществляли штатные функции Совета — и которые, таким образом, были идеально расположены, чтобы формировать образ, как эти рассказы были представлены начальству — хорошо реагировали на простые взятки. Так поступал, по-видимому, более чем один из входящих в члены Совета, и усилия Гектора и Томаса медленно, но неуклонно завоёвывали позиции.

Архиепископ Эрайк был осведомлён об этом как никто другой. Из его обсуждений со своими собратьями и инструкций, которые он выдавал отцу Матайо, было очевидно, что он ожидал, что он будет очень внимательно следить за ситуацией в Теллесберге во время своего ежегодного пастырского визита. Совет Викариев, очевидно, хотел услышать его личную гарантию в том, что слухи, которые до него доносились, были дико раздуты или что черисийский архиепископ предпринял необходимые шаги для устранения любых проблем.

Этого, к сожалению, нельзя было допустить, потому что только один раз враги Хааральда недооценили то, что некий Мерлин Атравес значил для королевства Черис. У него не было намерения фактически нарушать «Запреты» — пока ещё нет — но эта особенность вполне могла быть утеряна, если архиепископ намеревался удовлетворить требования своих церковных начальников.

Вот почему Мерлин пришёл на эту жалкую, заливаемую дождём крышу этой пробирающей до костей осенней ночью.

К счастью, Зион был очень большим городом, и заведение мадам Анжелик было расположено в его дорогостоящем и даже эксклюзивном районе, почти в пяти милях от самого Храма. Это дало ему определённую комфортную зону, в которой не идентифицированные энергетические импульсы не вызывали тревоги, пока он был осторожен, и он обнаружил, что он может быть очень и очень осторожным, когда возникнет такая необходимость.

Теперь он слушал через дистанционное устройство, спрятанное в складке плаща Динниса, и с удовлетворением кивал. Он не имел ничего личного против Динниса — до сих пор, по крайней мере — и он чувствовал радостное удовлетворение, когда он подслушивал Анжелик и помощника кучера Динниса. — «Травмы архиепископа, без сомнения, болезненные», — подумал он, складывая карманный тяговой луч, который он применил к ноге Динниса, — «но не похоже, что бы они были опасными для жизни». — Это было хорошо. Мерлин не хотел привыкать к случайным убийствам людей, которых ему не нужно было убивать, и в целом он предпочитал Динниса потенциально более доктринальной и… строгой замене.