Захар Петров - Муос. Падение [litres]

– Зачем? – произнес одноглазый, и Вера сама додумала окончание его вопроса: «Зачем ты пришла?»

– Мне нужен один человек, я его забираю…

Вера поняла: легенда о том, что этот человек нужен следователю для допроса, могла сработать в обратную сторону – тем, кого сюда отправили следователи, такое требование наверняка не понравится.

– Кто?

– Вячеслав из Университета.

– Мы не отдаем никого.

– Он не будет против уйти со мной.

– Ну иди, отдай оружие и иди…

Вера послушно отдала мечи, вытянув их из заплечных ножен. Увалень отошел в сторону, и все остальные каторжане расступились. Вера прошла сквозь этот кишащий вшами и прочими насекомыми вонючий людской коридор, ненавидящий ее и готовый в любой момент разорвать на куски. Теперь она поняла причину ударивших ей в нос запахов – в торце коридора горел костер, над которым на разложенных кирпичах лежала решетка, а на ней жарились куски мяса. Можно было бы задаться вопросом, откуда на каторге мясо, если бы рядом с чаном не стояла внушительная колода, на которой раньше надсмотрщики забивали и разбивали оковы заключенных. Колода была вся залита кровью, тут и там с шершавой боковой поверхности колоды свисали пучки волос разного цвета – это были человеческие волосы. И в подтверждение своей догадки Вера увидела за колодой несколько человеческих черепов, почерневших от огня и с отрубленными черепными коробками, из которых местные людоеды извлекли себе на трапезу мозги.

– Перекусите с нами? – ухмыльнулся одноглазый.

Вера повернулась и уставилась на него. Если бы у нее не было цели, с которой она сюда пришла, она воспользовалась бы полномочиями следователя, тут же вынесла приговор, не заботясь о формулировках, и немедля привела бы его в исполнение. Но увалень решил, что его предложение привело следователя в недоумение, и гадко хохотнул, открыв свой беззубый рот. Прочие людоеды словно по команде начали громко смеяться, и это был нечеловеческий смех: так, очевидно, смеются демоны или мертвые.

– Я пришла за Вячеславом Максимовичем.

– Худая и мелкая… Маловато в ней будет, но зато свежее… – словно не слыша Веру, приценивался увалень.

– Да-да… Свежая… Хорошая… – одобрительно закивали головами остальные каннибалы.

Между ног стоявших возле нее людей к ней подползла женщина и подняла голову. Вера узнала в ней делопроизводителя, ту, которая записывала ее в журнал. К страданиям, отпечатавшимся на лице этой несчастной, добавилась какая-то печаль – стыд, что ли, за происходящее здесь.

– Увалень, это следователь. Я помню ее. Это она увела отсюда половину надсмотрщиков, которые потом были убиты. Если бы не она, мы бы ни за что не справились со всеми ними. А потом приходили следователи и искали ее, значит, она против Республики; она за нас. Не делай ей плохо.

На удивление, Увалень имел прозвище именно такое, которое пришло в голову Веры, как только она его увидела. Увалень схватил женщину за одежду, поднял к себе и уставился на нее единственным глазом. Потом неожиданно отбросил ее в сторону и разочарованно произнес:

– Хорошо! Отдадим ей Профессора…

– Отдадим… Профессора отдадим… – вторили толпившиеся здесь каторжане, хохоча и посвистывая.

Увалень направился в дальнюю часть коридора, в направлении карцера. Недоброе предчувствие охватило Веру. Вот камеры для неработающих инвалидов, на дверях которых по свежему было нацарапано: «Мясосклад № 1», «Мясосклад № 2», а вот и сам карцер. На трех цепях висели искалеченные люди. Один был уже мертв – немолодой мужчина в священнической рясе с обрубленными по самый пах ногами. Вторая – женщина. Она смотрела на Веру широко открытыми глазами, ее губы тряслись, лицо ежесекундно перекашивали болезненные гримасы. Вера узнала ее – это была сожительница старшего надсмотрщика, которую она видела в его квартире, когда последний раз приходила на эту каторгу. Женщина была совершенно голой, груди и ягодицы у нее были вырезаны, но раны посыпаны каким-то порошком, очевидно, останавливающим кровотечение и не дающим развиться сепсису. Третий человек…

– Нет! – Вера вскрикнула, что вызвало сатанинский смех Увальня, а за ним и всех остальных людоедов.

В глазах у нее помутилось. Она шагнула вперед, в вырытую яму, отчего сапоги у нее провалились в зловонную жижу из крови, мочи, испражнений тех, кто висит и висел раньше над этой ямой. Обойдя первых двух подвешенных, она подошла к нему, словно надеясь, что вблизи она увидит не то, что узрела на расстоянии.

У него не было ног ниже колен. Они были обрублены, а потом культи зашиты нитками и засыпаны все тем же порошком.

– Вера? – он открыл глаза, попытался улыбнуться и снова провалился в забытье.

– Ну что, забираешь его или лучше перекусим? Гы-гы, – снова спросил у нее Увалень, получавший удовольствие от происходящего. Его прихвостни опять загоготали, приводя Веру в бешенство.

– Отцепи его, – сквозь зубы процедила она таким тоном и с таким видом, что кое-кто из людоедов ступил шаг назад.

Скрестив на груди руки, Увалень дал команду, и тут же трое каннибалов обежали яму с двух сторон, положили поперек доску, взобрались на нее и с помощью молотков ловко разомкнули оковы. Они делали это явно не в первый и даже не в десятый раз.

– Забирай, – с ухмылкой кивнул Увалень на положенного возле ямы Вячеслава. – Я вас отпускаю.

Она могла бы выхватить секачи, перерезать ему глотку, завалить еще с десяток каннибалов, но вырваться с каторги, тем более вместе с Вячеславом, у нее не было шансов. И она сделала единственное, что ей оставалось. Закрыв глаза, она за секунду сконцентрировалась и собрала в кулак всю свою волю. Потом нагнулась, подняла Вячеслава с пола и шагнула вперед. Она шла на выход прямо, уверенно, как будто несла что-то не очень тяжелое. Вид воинственной девушки, выносившей из этого ада искалеченного мужчину, произвел впечатление на людоедов. Каждый из них мог нанести удар своей шипованной палицей по спине Веры, запросто перебив ей позвоночник – она бы наверняка почувствовала движение за спиной, но выхватить секачи уже не успела бы, потому что руки ее были заняты. Даже Увалень первое время просто стоял со скрещенными руками, недовольно поглядывая на своих изумленных этой картиной подчиненных. Ему показалось, что дать команду остановить девушку будет сейчас неправильно: после того, что сказала о следователе делопроизводитель, и после того, что следователь сделала сама. Но и просто так отпустить их он тоже не мог. Безобразная ухмылка перекосила его лицо, когда он принял среднее решение: быстрыми шагами он обогнал следователя и стал у двери, ведущей в туннельчик, опять скрестив руки на груди с видом человека, не сомневающегося в своем величии.