Александр Юм - ОСКОЛ. Особая Комендатура Ленинграда

Подполковник мельком посмотрел на часы и пошел к ограде. Хромает Полюдов, и его, видать, покрестило немецкое железо.

В притушенном свете фар «эмки» Евграф измерял мои таланты к осмысленным действиям.

— Ты уверен, что Марвич после разряда стала нормальной? В смысле, человеком. Подумай, старлей, может ты в «рельс бьешь»?

— Евграф Еремеевич, у нее регулярные пошли, — вспомнил я забытый довод, и Полюдов, чмыхнув, пообещал за поимку медсестры новый орден с золотом [49] Орден Отечественной войны (1-й степени). Указ о его учреждении был издан в мае 1942 г. . А если нет — велел на глаза начальству не показываться.

Где-то в середине мая возле кинотеатра «Правда» стался большой переполох. Испуганные граждане метались по тротуару, давили друг друга, ломали двери уцелевших шкафов и рушили антресоли в поисках не понадобившихся в прошлую осень противогазов. А газа и в помине не было. Просто, узбек-повар из того батальона, что расположился между Звенигородской и Социалистической, созвал личный состав к обеду ударами в рельс. Солдат был в городе второй день и не знал, что для ленинградцев это означает сигнал химической опасности.

Ложная тревога влечет за собой неправильные действия. Если «подкидыш» Таня, значит, недавний случай на башне энергозаслона расшифрован, и мы знаем, как действовать. Если нет — будем искать дальше. Но для этого надо быстро найти Марвич и доставить в лабораторию.

Задача тем и осложнялась — цейтнот. Начальник оперотдела Полюдов подключил еще двоих и дал машину для оперативности.

Одним оказался Костя Волхов, недавний товарищ по оружию с удивившей меня коробочкой. Второй звался Михеем Сарафановым. Сильный и хитрый, пожалуй, лучший из ликвидаторов «конторы», он имел на боевом счету далеко не одну нейтрализацию.

И вот этими ветеранами поставил меня командовать Евграф. Оригинальное действие. Особенно, если взять во внимание полюдовские недоговоренности. Дай он наводку, так и дело не буксовало бы с самого начала. А так — думай, сомневайся, сопоставляй факты и вопросики эти… Вот к примеру: какой для Евграфа тайный смысл в том, как лежала перед похищением Марвич — на спине или на животе? Потом все факты надо рассмотреть вкупе с общеоперативной обстановкой и сделать выводы.

Хотя?.. Они никого ни к чему не обяжут, мои выводы, отчего ж не пофантазировать?

Первое: почему все на скорую руку? Второе: почему мне дают персональный автомобиль Евграфа, и третье — почему меня поставили командовать?

Так. Значит, в командирах я случайно. У спецов принято ставить на командирский мостик того, кто начинал дело; остальные помогают, даже если они старше и опытней. А то, что я совсем недавний «спец», так на бесптичье и жопа соловей.

Максимова в ближайшее время все равно не поднять. Авто Полюдова это не от заботливости, а от того, что Старо-Муринский заградучасток (это их башня накрылась) всего лишь в полукилометре от злосчастной больницы.

Тогда полюдовский «шухер» объясним. Тогда понятно и личное участие подполковника. Удивляет, как говорится, другое: почему листик с портретом Тани, оброненный Полюдовым в машине, отличается от тех, что роздали нам? На полюдовской ориентировке, сделанной с какой-то старой фотографии, медсестра выглядела младше, был на ней непривычный глазу наряд, и вообще была она скорее похожа на мою Астру, чем на Таню Марвич.

Короче, будем искать медсестру, не углубляясь в мелочи. А если отбросить мелкие шероховатости, то, что мы имеем? Одни вопросы.

Башня рухнула через пять минут после полуночи. А ровно в полночь Татьяна приняла смену в амбулатории. Без опозданий. Рюрик клялся, что «минута в секунду, только волновалась и бледная была». А за пять минут добежать сюда от башни?..

Умеет «подкидыш» перемещаться за миг на километры или может находиться в двух местах одновременно? «Подкидыш» — это обычный человек с необычным энергополем или неопределенной природы сущность? Известно, правда, что никакой прибор и никакой, даже самый сильный, «интуитив» не определит белый поток энергии «подкидыша». А тот не знает своей силы, не знает, что опасен, и незнание делает его неуязвимым для нашей контррразведки, разыскивающей пособников ОРВЕРов среди людей.

Не знаю, есть ли жизнь на других планетах, но если бы на Землю напали марсиане-зоотавры, питающиеся кровью детей, и тогда нашлись бы иуды.

— Ну что, командир, — сказал Сарафанов, открывая заднюю дверцу «эмки», — «подкидного» ищем, да еще с живыми пособниками?

Выехав с больничной дорожки, водитель остановил машину и спросил:

— Куда теперь?

Сарафанов предложил к Неве. Налево — там наш патруль торчит, направо — милицейский, с указанием проверять в с е машины. Если похитители умотали на транспорте, проскочить они могли только по Менделеевской.

Прямо, так прямо. Надежда отыскать беглую ведьму рассеяно теплилась все это время. Но зачем Полюдов бросил нас по следу истекающего маслом автомобиля? Как-то не верилось, что утащили демоны медсестру, погрузили в авто и увезли. Чушь это. Не ездят они в экипажах. Была, правда, история о сером «Бенце», но с того времени прошло уже лет тридцать. Подручные ожившей куклы парикмахера были нейтрализованы в 1916 году легендарным ротмистром Хомутинским, а сама она, избежав ротмистровых «рукавиц», смылась в Европу. Может, и здесь не обошлось без «подручных»?

Конечно, автомобиль единственная зацепка, но уж больно куцая, как натянутая впопыхах детская кепочка. Грубый допуск.

И это незримое полюдовское присутствие за спиной…

Заливающий дорогу свет внезапно разметало огненным столбом. Потом еще один столб подрубил ветхий двухэтажный особняк и старичок, пыльно вздохнув, сложился на тротуаре. Посыпалась в стороны утренняя хлебная очередь, проходившие колонной детдомовцы заметались на дороге. Какой-то боец схватил двух из них и затащил в парадную. Поднял перепуганную насмерть девочку моряк, а возле убитой учительницы остался лежать полосатый детский мячик.

— Стой! Куда?! Стой, говорю! — усатый красноармеец держал за руку тоненькую девушку с комсомольским значком.

Две ее спутницы обернулись, а сама удерживаемая заплакала:

— Дяденька, пустите, у нас смена начинается. Мы для вас поршня точим на «Лесснере».

— Старлей, ехать надо, — озабоченно глянул в сторону отодвигающихся разрывов Михей. — Их обстрел, может, накрыл. Или задержал нам на удачу.

Он повернулся к шоферу, ворчащему о несобираемых костях:

— Погнали!

Тяготеющий к безопасному пребыванию в подвале водитель перекрестился и, отчаянно заломив неуставную фуражку, понесся «вдоль по Питерской».

Взрывы бухали уже на юге, а здесь только кривлялся огонь в окнах уцелевших зданий да выжившие их обитатели глядели на горевший очаг. Убитых не было видно. Не то чтобы их не было вовсе — костлявая имеет свой процент с каждого обстрела, — просто, жертвы остались в каменных могилах домов, окруженные, будто древние пращуры каждодневными вещами, хоть и не нужны на том свете вазы, чайники и плюшевые зайцы. Рушившие улицу немецкие фугасы остальным домам добавили осколочных шрамов, но хотя дорогу усеивали тяжелые обломки, ехать было можно.