Андрей Лях - Челтенхэм [litres]

– Вы думаете, будет война?

– Понятия не имею. Может, и не война, но что-то немногим лучше. Я только знаю, что открывать ящик Пандоры – занятие гнилое и рискованное.

С Твидла задувал холодный ветер, из-за парапета набережной было видно, как за причалом у моста на высокой волне пляшут лодки, полнеба перекрывала темно-серая громада Арсенала, и какая-то посудина, кренясь, выходила из-за стрелки острова Касл.

– Так что же такое тут у нас происходит?

– Дорого я бы дал, чтобы понять, что тут у нас происходит.

– Так вы боитесь неизвестно чего?

– Я боюсь несанкционированного Контакта. Мэриэтт, поймите меня правильно. Я не бюрократ, не враг Тратеры и Англии, я всегда был против Карантина, и вам это прекрасно известно. Но…

– Обязательно есть «но».

– Да. Но есть Протокол Контакта. Это инструкция по технике безопасности. А такие инструкции – еще одна банальность – писаны кровью. И я, как специалист, могу вам подтвердить – каждое слово Протокола оплачено жизнями людей, и погибли эти люди при обстоятельствах, которых лучше не знать – на несколько лет сна лишитесь. Пусть даже и не будет войны, все равно – Англия может устроить такой тарарам и блины на весь мир, что никому мало не покажется.

Диноэл помолчал.

– Простите, я что-то распалился. Но все же закончу. Я уже сказал – есть пикантная деталь. К этим знаниям – а уж поверьте моему опыту, это или оружие, или что-то связанное с оружием – тянется человек, который сейчас, когда угроза новой заварухи не шутка и не гипотеза, рвется к власти. Мне как-то не по душе подобное сочетание, я своими глазами видел, чем это кончается.

– И кто же этот человек?

– Он не спешит мне представиться… Может быть, вы мне назовете его имя? Мэриэтт, этот разговор все равно рано или поздно состоялся бы. Вы скажете, что не в курсе тех дел, что заворачивает тут сейчас ваш дедушка? Вы не слышали, что Карантину конец? Вам не приходило в голову, какую цену заплатил ваш дедушка, чтобы ввести зет-куб?

Диноэл дал волю раздражению, совершенно упустив из виду весьма и весьма немаловажный фактор: гнев ему необычайно шел. Да-с, дивно хорош становился бывший начальник отдела «Спектр» в ярости, его обаяние, и без того неотразимое, подскакивало в такие минуты до гипнотических концентраций, оно облаком окутало Мэриэтт и проникло во все ее поры, словно нервно-паралитический газ RH.

Если тогда, во время обеда, Мэриэтт поразили губы Диноэла, то теперь она, словно завороженная, смотрела на его брови – черные, густые, безупречно правильной формы, с редкими штрихами седины, в крутом изломе праведного возмущения… ай-ай-ай! Впервые в жизни Мэриэтт столкнулась с такой открытой, грубой и даже опасной мужественностью. Кипящая волна Диноэлова темперамента окатила девушку, и в ее накале начали стремительно испаряться и таять мечты о сонной, уютной заводи по имени Олбэни Корнуолльский.

Ко всему прочему, нежданная злость Диноэла задела в душе Мэриэтт еще одну струну, о которой контактер даже не подозревал. Мало того что в этом человеке энергии, как в вулкане, он еще и совершенно независим! Ведь и Корнуолл, и все прочие поклонники Мэриэтт, числом легион, были, как ни крути, слугами, покорными исполнителями воли Ричарда, круг их самостоятельности был жестко очерчен монаршей рукой – увы, величайшей духовной свободы своего жениха, рожденной философским подходом к жизни, девушка не оценила. А этому неукротимому черт не брат и начальство не указ, он сам для себя устанавливает законы и справедливость – вон у него из-под плаща выглядывает рукоять с кольцом. На Мэриэтт неожиданно, на четверть секунды, дохнуло жаром и смрадом другого мира. Вот оно, перед ней, дитя этого мира, опаленное его беспощадными ветрами, он весь инструмент выживания, защиты и нападения в каждую минуту, у него мозги закручены и взведены как курок, он чужак в любом обществе, он видит все вокруг совершенно иначе, и его это совершенно не волнует, хорошо, еще может разговаривать по-человечески, вот кошмар-то…

– Вы что, вообще никогда не расстаетесь с оружием? – спросила она.

– Привычка. Как сказал, уже не помню кто и где, это просто часть моей одежды.

Далекий призрак Салли вдруг кивнул Мэриэтт. Да, Салли тоже был свободен, как ветер, но он был нежен и романтичен, а из Дина через край хлестала грубая сила – вон как сжал ей плечо своей лапищей. Но голос внутри Мэриэтт вдруг с жадностью сказал этой силе: «Схвати меня! Растерзай меня!» – и Мэриэтт пришла в ужас. «Да, – честно сказала она себе, – я хочу, чтобы эти вот ручищи меня обняли, и они нигде не встретят отказа, а я сама запущу пальцы вот в эту жесткую гриву». Ай-ай-ай! Мир ее убежища, вся ее система самозащиты и обороны рассыпались под натиском агрессии, явившейся из краев, о которых она так старательно пыталась забыть! «Пропадаешь, моя милая», – печально и отстраненно подумала она.

– Почему я должна вам отвечать? – возмутилась Мэриэтт. – Вы представитель оккупационных властей, вы заперли в клетку целую планету своих соотечественников и обращаетесь с ними по-свински… И еще в каких-то гадостях обвиняете моего дедушку!

– А мы давно с ним знакомы. Он продавал свои секреты Кромвелю – человеку, страшнее которого на свете нет, Фонде, у которой руки не то что по локоть в крови, а она вся в крови по ноздри, еще черт-те кому, а теперь, похоже, затевает еще более сногсшибательный фортель… Вы уверены, что хорошо его знаете? Несанкционированный контакт, о котором я вам толкую, здесь идет давным-давно, творятся вещи, от которых в глазах темнеет, но перекуры у бочки с порохом всегда кончаются вполне определенным образом…

– И все равно я ничего об этом всем не знаю.

– Знаете. Просто время еще не подошло.

– Сэр Диноэл, – твердо сказала Мэриэтт. – Вы упорно стараетесь втянуть меня в свои игры. Я абсолютно не желаю в них участвовать.

– Вы в них давно участвуете, только вам об этом не сказали… я первый. Мэриэтт, вы бы лучше спросили меня, что нам делать дальше.

– Кому это «нам»? Ну хорошо, и что делать дальше?

– Ждать и глядеть в оба. Будем пытаться что-то понять по ходу событий, авось повезет. Да, с экскурсией пока ничего не получается. Извините. Пойдемте, я вас провожу.

Оставшись в одиночестве, Дин призадумался, а затем быстрым шагом отправился к Олбэни на Монтроз-плейс. Герцог, что редко случалось, сидел в своем «большом» кабинете с окнами наборного стекла и в компании двух секретарей занимался какими-то бумагами.

– О, – воскликнул Дин, – я отвлекаю вас от государственных дел? Ради бога, продолжайте, я зайду позже!

– Нет, нет! – радостно оживился Корнуолл, поднимаясь из-за монументального стола с резной деревянной баллюстрадой. – Мы как раз собирались сделать перерыв. Как на улице? В такую погоду лучше всего сидеть у камина и пить горячий глинтвейн – что я и предлагаю вам сделать. Джозеф, я вас попрошу, распорядитесь, пожалуйста. Садитесь, сэр Диноэл, садитесь.